<< Часть 1

<< Часть2

<< Часть 3

<< Часть 4

<< Часть 5

<< Часть 6

ДВА ПЛАЧА

– Скажи, Боброче, будет ли удача?

– Давай к земле с тобою припадём.
Что слышишь, княже?

– … Два далёких плача,
Как тучи, собирающие гром.

ПЛАЧ ПЕРВЫЙ

– Мой сын Демир, сквозь тысячи фарсахов
Увидеть может разве только мать.
Родной Демир!
Велением Аллаха
Твою судьбу дано мне разгадать.

Мой багатур, готовишься ты к бою,
Во сне до битвы время торопя,
Сейчас лежишь на белом страшном поле,
Что покрывалом станет для тебя.

О мой Аллах!
Как вскрикивают птицы.
Назавтра им, как и тебе, не жить.
И не дано мне вольною орлицей
Копьё, в тебя летящее, схватить!

Зачем ты говорил:
«Утешься, айна,
Живи спокойно, сил своих не трать:
Вот полечу я по степи бескрайней
Себе и хану славу добывать.

Покроем пеплом землю мы чужую,
И прилечу я, золотом звеня.
И мы поставим юрту золотую.
«Берикелля!» – похвалишь ты меня.

Мы в ней ковры повесим голубые
И достархан расстелим для двоих.
И будут к очагу носить рабыни
Сухой навоз, доить кобыл твоих…».

Ты поскакал сильней степного зверя
Сквозь чью-то кровь, сквозь горе чьих-то слёз.
Мой сын Демир!
Как душит ожерелье,
Какое ты их Русии привёз.

Родной Демир!
Как ветер на просторе,
Ревёт чужой, тобой добытый скот.
Мой сын Демир,
Не может чьё-то горе
Согреть меня – оно скорей сожжёт!

Пока ты жив, пока ещё не поздно,
Забудь войну, скачи скорей сюда:
Нет выше счастья, чем смотреть на звёзды,
Вдали от зла пасти свои стада.

Лети ко мне, пока не бездыханный,
Пока не стал добычею зверей.
… Но для тебя слышнее голос хана
Больного сердца матери твоей!

Моим слезам одним в ночи пролиться.
В груди с горячим оловом – не жить.
И я умру, чтоб тень моя волчицей
Пришла твою могилу сторожить.

ПЛАЧ ВТОРОЙ

– Да сбудется, Иване, что приснилось.
Ни сил, ни сердца ты не пожалей.
Иди, иди… С тобою неба милость,
С тобою сердце матери твоей.

Иди, иди к высокой жизни вечной,
Какой боится враг и даже смерть.
И я не зря топлю сегодня печку –
Чтобы тебя на поле обогреть.

Сегодня даже звёзды светят мудро.
Гляжу на них, молитву сотворя.
В святое Богородицыно утро
 Зажжётся пусть знамением заря.

Пусть грянет гром и молнии  заблещут,
И заструится рдяный лютый дождь,
И ты не сбережёшь себя на сече,
Но тучу ты от солнца отведёшь.

А вместе с ней у   йдут иные грозы,
И будут ветры свежие легки.
И в поле будут, стряхивая слёзы,
Вновь за тебя молиться колоски.

Мой кровный сыне!
Знаю, что не встанешь,
Но смертью зло и горе победишь.
Но только плач, мой горький плач, Иване,
Ты не услышь, молю я, не услышь!

А то ведь станет знобко, как от снега,
И дрогнут руки сильные твои.
А то под звонкой тяжестью доспеха
Сейчас не оторвёшься от земли.

Уж скоро бой… Вкуси родного хлеба.
Почувствуй дым родимого жилья,
Как на тебя светло с родного неба
Глядит луна, седая словно я.
……………………………………….

– Что видишь?

– …Одесную свет маячит.
И ошуюю будто ворон крячет.
Да будет воля, Господи, Твоя.

…Два всадника несут в груди два плача.
И гневно разгорается заря!


  ДОНСКОЙ НА КУЛИКОВОМ

Когда опять пресветлый князь Донской
Шагнул с коня на поле Куликово –
Он по нему пошёл сам-друг с тоской
И не был он в доспех златой закован.

Смеркалось поле, но луна – цвела,
И свет её свечой неволил душу.
И мысль его на взгорье привела,
Где опочили братья по оружью.

Князь прошептал: «Мелик… Ослябя… Крень…
Всех помянуть бы надо, Боже правый».
Он вытащил кресало, а кремень
Он подобрал в лощине у дубравы.

Не говорил он более речей.
Поднялся ввысь и грустно глянул наземь:
Всё поле – в звёздах:
Тысячи свечей
Горели в нём, поставленные князем.

Стоял он в занебесной вышине
И слёзы пролил на священной тризне.
Всё это после смерти и во сне.
А поле было только раз при жизни.
 
*  *  *

Живой воды испить мне удаётся.
Я сильным прихожу к себе домой.
Из этого бессмертного колодца
Я черпаю то солнцем, то луной.

РОССИИ

В моей душе
Твой  свет и плач, и звон.
Есть от чего озябнуть и согреться.
О Русская земля!
Не за холмом,
Не за холмом ты, а за честным сердцем.

*  *  *

Когда взойдёшь – о том сама ты знаешь,
И будем мы  тобой озарены.
О Родина!
Ты, как звезда, мерцаешь
Средь мрака опоганенной страны.

*  *  *

Не кривись в усмешке, сатана.
Не тебе здесь обретаться больше:
Долго-долго Родина больна.
Но бессмертной быть ей –
Дольше, дольше!

*  *  *

Повеяли не ветры, а знамёна,
Событья усмирили злую прыть.
Увидел я,
Как Родина с иконы
Подняла руку –
Честь благословить.

*  *  *

– Что ты, странник, смотришь в глубь событий,
Опускаешь сердце наугад?

– Не мешайте, бесы, отойдите:
Русской Чести поднимаю клад.

*  *  *

Есть час, когда на бой встают иконы
По знаку Высшей Праведной Руки.
Знаменья превращаются в знамёна
И осеняют годы и полки.

*  *  *

Рассветом встав навстречу Тамерлану,
В душе злодея полночь сокруша,
Возлюбленной страны прикрыла рану
Пречистой Богородицы душа.

*  *  *

О нет!
России честь не поседела.
Она сильна, грозна и молода.
Вновь Куликово поле зазвенело
От доблести отпрянула беда!

*  *  *

– Ты над чьей могилою рыдаешь?

– О погибшей Родине молюсь.

– Значит, вечной жизни мне желаешь, –
Улыбнулась, подошедши, Русь.

*  *  *

Мгновение – остановилось.
Века и годы им крепки.
Оно сильно,
Как Божья милость
К добру протянутой руки.

ГРЯДУЩИЙ ВЕК

Храни меня, грядущий век!
А с этим как-нибудь проститься
Сумею… Вовсе не как птица,
Он отлетит. Падёт, как грех.
И заберёт с собою тех,
Кто мраком запятнал нам лица.
Летите сами в мрак убийцы!
В забвенье, в сатанинский смех.

Храни меня, грядущий век.
Я слышу рядом свежий смех
Моих детей: они встречают
Твои мгновенья впереди,
Твои мечты, твои пути
И колыбель твою качают.
                                         1998

В СТАНЕТ ХРАМ

Встанет храм – златоглавый красавец
На земной измождённой груди,
Куполами пространства касаясь,
Где молитвы, лучи и дожди.

Воспарит белокрыло, как вера,
И согреет собой небосвод.
И в него прихожанином первым
Слово Божие тихо войдёт.

 ВО ВСЁМ ТВОЯ СВЯТАЯ ВОЛЯ

Во всём Твоя святая воля,
Всё одаряешь смыслом Ты –
И этот лес, и это поле,
И эти грустные мечты.

И эти жаркие желанья
Преордолеть грядущий ад,
Как блики солнышка в тумане
К Тебе сквозь Млечный Путь летят.

Ты есть и Альфа, и Омега,
Учитель мой, Спаситель мой,
В мерцаньи сна, в порханьи снега
И в гуле пропасти земной.

О, Вездесущий, Вечный, Правый,
От искушения спаси –
Взгляни, взгляни на мир кровавый
И помоги Святой Руси.

И здесь, и там, на небосклоне,
Ты ей воскреснуть повели.
Возьми, возьми в Свои ладони
Ты сердце грешное Земли.

Поверь, оно уже не  камень
Оно отряхивает жуть
И движет жаркими толчками
Вселенной новый крестный путь.

Оно зажгло во храмах свечи
У самой бездны на краю.
Оно раскаяньем трепещет
За кровь пролитую Твою.

…Во всём Твоя святая воля:
Среди морей, лесов, пустынь.
Но этот голос русской боли.
Молю тебя я, не отринь.

Вздохни свежо в юдоли душной,
Её избавь от новых бед
И свет души, Тебе послушной,
Ты различи среди комет

ИЗГНАНИЕ ИЗ ХРАМА

Увидев в Храме хама и купца,
Меняющих на сребреники душу,
– Что делаете в доме вы Отца? –
Вскричал Христос и выгнал их наружу.

Они сбежали от Его лица
И сели вновь, свои товары вынув.
И вся Земля кричала без конца:
– Что вы сейчас творите в доме Сына?!

ЛЕГЕНДА ОБ АГАСФЕРЕ

Когда Христа шатнуло от креста,
Какой Он нёс и под каким томился, –
Он стоном слабым разомкнув уста
И к хижине убогой прислонился.

Был солнцепёк. И от небесных стрел,
Казалось, был изранен даже воздух.
– Иди, иди! – прикрикнул Агасфер. –
Ты крест несёшь. Какой быть может отдых?

Ты раньше был в любое сердце вхож.
Теперь Тебя сердца стегают плетью.
Иди, иди!
И, может быть, дойдёшь
Один в Своё хвалёное бессмертье.
Иди, иди! Нам Твой не слышен стон.

– Ну хорошо, – вздохнул Христос, – отныне
И ты скитаться будешь со крестом
Невидимым по всей земной пустыне.

…Христос взошёл на крест, какой Он нёс,
И Сам стал Верой, Смыслом и Бессмертьем.
И греет с высоты сердца Христос,
Как солнцем, чистотой и милосердьем.

Ну а внизу, где средь различных вер
Земное солнце всходит и заходит,
Родных похоронивший Агасфер
С крестом незримым по пустыне бродит.

Из века в век земной он мерит ад,
Который жжёт сильней, чем огнь небесный.
Когда он падал в бездну, то:
– Назад!
Неси свой крест! – ему вскричала бездна.

– Неси свой крест! – разносится кругом
И в январе, и в мае, и в июле.
– Нести свой крест! – гремит за тучей гром.
– Неси свой крест! – во поле свищут пули.

Иди, иди! Плати судьбой за ложь.
Иди! Иди! Не ослабляй усердья.
Иди! Иди!
И, может быть, дойдёшь
До совести, до сна и милосердья.

МОЛЕЛЬНЫЙ ДОМ

Здесь храма нет.
Здесь просто Дом молельный –
Притихшая под снегом пятистенка,
Похожая на грустную старуху
С темнеющим морщинистым лицом.

Ну а в душе её легко, лучисто –
Не только от протопленной печурки,
Не только от родившегося солнца,
Но от святого свежего тепла.

Но вот его становится всё больше –
От свечек перед образом Пречистой,
От Божьего приветливого взора
И сердце озаряющих молитв.

И слышится, как в пламени просторном
Трещат, как хворост, хворости и беды,
Дотла сгорают скорби и обиды…
Как много их, однако, нанесли!

Гори-гори под чистым Божьим взором,
Земное окаянство-лихолетье,
Гори-гори… На искры рассыпайся,
Созвездием Надежды становись.

Здесь Храма нет.
Но люди, как во Храме,
Себя знаменьем крестным осеняют
Пред образом Пречистой –
Как пред  ликом
России новой, праведной, живой.

… Когда я уходил – я оглянулся,
Перекрестившись снова на оконца,
Которые под солнцем от мороза
Горели, как святые образа.

И вдруг я не увидел пятистенки.
И дым над ней вдруг стал белоколонным.
И солнечный над ним искрился купол.
И я подумал:
«Есть здесь всё же Храм…».

ГОЛОС ЯРОСЛАВНЫ

Перед горькой и просторной русской далью,
Сердцем знаменье святое сотворя,
Тихий голос разливается печалью,
Словно по небу ненастная заря…

Полечу я по Дунаю птицей белой
Бедам-воронам и горю вперекор.
И живой водой Каялы помутнелой
Исцелю я князю раны и позор».

Тучи хмурые в ответ светлее стали.
Только дальняя  дорога – всё ж пылит…
Ярославна рано плачет на забрале
И неистовому ветру говорит:

«О высокий господине всемогущий!
Ты шумишь и в океане и в лесу.
Но зачем же ты лелеешь злые тучи
И рождаешь в них для русичей грозу?

Жду я вздохов твоих лёгких и попутных.
Что ж для княжеских дружин ты – лютый вихрь?
И зачем на своих крыльях безрассудных
Веешь стрелы половецкие на них?»

Ветви свежею листвою зашептали.
Тихо волны всколыхнулись поутру…
Ярославна рано плачет на забрале.
Говорит она великому Днепру:

«О Словутич! Ты струишься без преграды.
И отсюда и, наверное, сюда
Ты лелеял Святославовы насады
Аж до самого Кобякова гнезда.

Если б ты на своих волнах торопливых
К сердцу горькому любимого принёс –
Чтоб не слала я с тобой даров постылых –
Душных вздохов и, быть может, вдовьих слёз…».

Волны золотом ответным заблистали.
Жгучий зной в рассветном воздухе разлит…
Ярославна рано плачет на забрале
И томительному солнцу говорит:

«Трижды светлое великое светило!
Ты печёшь, а я от горя холодна.
Велика твоя живительная сила –
Коль не огненна, не тягостна она.

Что ж для  русичей ты застило просторы,
Слало чёрные знаменья без конца?
Для чего на них лучи свои простёрло,
Сжало немощью их луки и сердца?..».

*  *  *

Прыснуло море к полночи.
Смерчи взметнулись тучами.
И среди них дороженькой
Луч золотистый лёг –
Игорю к сердцу лады
Через пески зыбучие,
Через леса дремучие
Путь указует Бог.

*  *  *

Уймитесь вы, земные ураганы,
И расступитесь, душные туманы,
Луна, дорогу озари с высот,
Сойдите с той дороги , звери, скалы:
Вдова полвека мужа ожидала,
И вот он в сновиденье к ней идёт.

ЧУЖАЯ ИЗБА

На месте, где я родился,
Чужая изба стоит.
На месте, где объявился,
Чужая звезда горит.

Бездомье равно бесславью.
Всё вместе равно стыду.

Но сам я избу поставлю!
И сам я зажгу звезду.

*  *  *

Как долго огнь лежит под пеплом
И ждёт мгновенья своего.
Он затрепещет – и ослепнут
Все, кто не верили  в него.

Как долго огнь лежит под пеплом,
Покуда нет в тепле нужды.
Но станет он потом не пеклом,
А возвращением звезды.

БЕССОННИЦА

За окошком гремит столетье,
Не давая покоя –сна.
Неужели была на свете
Первозданная тишина?

Не ревели автомобили,
Самолёты и поезда.
Первозданные тучи плыли,
Оглушая лишь иногда.

Ехал смерд по лесной дороге,
Поросёнка с базара вёз.
И скрипели неспешно дроги,
Отвечая движенью звёзд.

В ГОСТИ

Отправляемся в дальние гости.
Кто-то, видимо, будет нам рад.
И рябины тяжёлые грозди
Над скрипучей телегой горят.

Сквозь просветы мерцают поляны,
Под колёсами брезжит луна.
А дорога – глуха и туманна.
И становится шире она.

Зреют звёзд первозданные грозди.
Млечный Путь – в повороте крутом.
Отправляемся в дальние гости
Вместе с небом, Землёй и дождём.

ВЫСОТА

                  Тане

Был недавно бедой отмечен.
Но душа – уже не болит.
– Видишь, стало тебе полегче? –
Рядом женщина говорит.

Поднимаю повыше плечи,
Словно сдуло кошмарный сон.
Видишь, стало тебе полегче?.. –
Блещет звёздами небосклон.

Я иду по ночному лесу,
Хоть не знаю ещё – куда.
Ну а рядом – любимой сердце
И небесная высота.

*  *  *

Ветер с неба всё веет и веет
Непогодою звёздных высот.
Я пишу, и бумага желтеет.
Это время ускорило ход.

Ветер веет вселенской тоскою.
Но у сердца – земная тоска:
Как же скоро от встречи с тобою
Над Землёй промелькнули века.

ПАМЯТЬ

В роднике, что затих навсегда,
Тихо-тихо смеётся вода.
Так же тихо мы рассмеёмся.
Я увижу сквозь забытьё:
Словно яблоня или солнце,
Отраженье
                танцует
                              твоё…
*  *  *

Время поющих соков,
Звона речной травы,
Время моих истоков,
Кочующей синевы!

Над радужною околицей
Деревьев и деревень,
Словно глухарь, заходится
Им пробуждённый день

Время  разгула ветра,
Запаха первых крон.
Это душа, как верба,
Пчёл услыхала звон.

Снегом сползает прошлое,
Ливнем одарит высь,
Солнышком растревоженным
Вспыхнет сирени кисть!

Какой соколиной кровью
Сердце моё зашлось,
Когда соловьиной дробью
Хлестнули стволы берёз!

НЕ УЙДУ

Уверяют, что невезучий?
Принимаю. Благодарю.
Год за годом – как туча за тучей?
Но в просветах проговорю:

«Эту землю покину нескоро,
Да и вовсе, наверно, нельзя –
Небеса, голоса и озёра,
И людей, и созвездий глаза.

Этой осенью солнцеликой
Не посмею уйти с полей,
Не поняв, где остыли крики
Улетающих  журавлей.

Не посмею зимой просторной
Среди вьюги и тишины,
Не поняв мгновенья, в котором
Облака и снега равны.

А весною душа зайдётся
От высокого колдовства:
За окошком – зелёное солнце…
Или это уже листва?

И уйти не посмею летом,
Потому что опять, опять
Миг, как ветер встречался со светом
Я ещё не успел понять».

*  *  *

Как бы с ног ни сшибали жестоко,
Никогда не спрошу на хлеб.
Не могу я считать своим роком
Лишь земное кольцо судеб.

Этот круг, увы, ограничен
И порою горит огнём.
Сердцем нищим и духом нищим
Можно стать незаметно  в нём.

Да, сшибают…
Но слажу с болью,
Поднимусь в настоящий рост.
Выбираю своей судьбою
Круг мерцающих вечных звёзд.

*  *  *
Говорю почти как Есенин,
Закусив онемевший рот:
«Ничего! Я споткнулся о время.
Это в вечности всё заживёт».

СКОРОСТЬ

                     Тане

Как хорошо, что взяли тройку.
Да ничего, что напрокат.
Гремит, звенит бубенчик бойко,
И кони прямо в небо мчат!

Пускай дорога – ледяная,
Пускай пурга – как белый гром,
Как хорошо, скажи, родная?
Не пропадём, не пропадём!

Вперёд, вперёд наудалую!
Полёт! Полёт! Полёт! Полёт!
Когда тебя я поцелую –
Сто километров просверкнёт.

Ах, кони мчат!…
Дрожат высоты.
Вокруг полозьев свищет свет.
И превратится в самолётный
На горизонте санный след.

*  *  *

Кем же раньше я был закованный?
Кто решил меня расковать?
Это что ж за полёт взволнованный –
Мир глазами не удержать!

За окошком белыми вихрями
Свет рассыпался на лету.
Это что ж за полёт неслыханный –
Аж душа зажгла высоту!

*  *  *

Так лечу – устало даже эхо!
Так свищу – дрожит звезда во тьме.
Всю-то я Вселенную проехал
На горячем ветреном уме!

*  *  *

Какое солнце и какое поле!
Каким созвездьям золотом звенеть!
Как много здесь, везде российской боли!
Какое сердце надобно иметь!

ИНСТРУМЕНТ

Понимаю ветра прыть и зверя,
И когда идёт на подвиг рать:
Инструмент великий мне доверен.
Я давно мечтал на нём сыграть.

Если горе тучей над землёю
И грозится молнией Перун –
Инструмент великий я настрою –
Чтоб любовь дышала между струн.

Этот ветер посильней, чем грозы.
Отшатнётся в ужасе палач,
И земля осушит вдовьи слёзы
И услышит новый детский плач.

Зарокочут струны величаво!
И земля поверит вещим снам,
Но сильней она слышит славу
Воинам, народу и князьям.

А когда и солнцем, и луною
Озарится мир земной глуши –
Инструмент я в мыслях перестрою
На лесной поляночке в тиши:

Надо же сыграть и небосводу,
Надо же уважить муравья.
Пусть меня послушает природа –
Родина великая моя!

ПРОРОК

Когда духовной жаждою томился
Весь мир земной и всё, что иже с ним,
Тогда на перепутье мне явился
Совсем не шестикрылый серафим.

А просто вдруг деревья закачались
И с ветром говорили невпопад.
И в сердце, не враждуя, повстречались
И солнце, и высокий снегопад.

Я внял тогда не лозы прозябанье,
Не ангелов пылающий полёт,
Но света перед мраком содроганье
И гад людских наземный скользкий ход.

И над землёй, как будто из былого,
Как некий протяжённый вещий гром,
Великое в себе услышал слово,
Сознание рассекшее мечом.

На перепутье славы и сомнений
Я был надзвездным светом озарён.
Мне в душу заглянул российский гений.
Послушайте, что мне промолвил он:

«Терзает горе и сердца, и земли.
Не будь родному времени чужой.
Восстань, пророк! Не только виждь и внемли,
Но мир Земли считай своей душой.

Событья, как обиженные дети,
К тебе спешат, так будь же им отцом.
Ведь должен проводить тысячелетье
Поэт с российским раненым лицом».

ТЫ, СОЛНЦЕ СВЯТОЕ, ГОРИ…

«Ты, солнце святое, гори!» –
Так Пушкин великий сказал.
Ты, солнце святое, гори!
Ты, солнце святое, не меркни…
Как холодно русской крови.
Как ветер сырой задышал.
Но я простою до зари
В природе притихшей, как в церкви.

Не просто молюсь и тужу.
Но плачу по всем, кто погиб.
Ты, солнце святое, гори,
Хотя я тебя и не вижу.
Я простои печально  скажу:
Они тебя видеть могли б…»
Ты, солнце святое, гори!
Для них ты и краше, и выше.

Не просто смотрю в небеса:
Здоровья желаю живым.
Ты, солнце святое, гори!
Невзгодами их ты не мучай.
Пусть встанут живые леса.
Пусть вороги сгинут, как дым.
Ты, солнце святое, гори
Напротив беды неминучей.

Не просто к земле я припал:
Ещё нерождённых я жду.
Ты, солнце святое, гори:
Они тебя ждут-не дождутся.
Я слышу, как плач зазвучал
В грядущем рассветном роду.
Ты, солнце святое гори:
Они у груди засмеются…

И руки не зря  простёр.
Себе одного я молю:
Ты, солнце святое, гори,
Чтоб лучше я видел дорогу.
Сквозь тучи и грозные дни
Ты совесть и душу мою
Ко правде святой приведи –
Единому Родины Богу.

Наверх