| . |
МОЕМУ ТОВАРИЩУ
Петру Брандту
Понимают ли шифр
приговора
застекленные дымом разлуки?
На руках бы носил тебя форум,
из хитонов повыпростав руки.
Свет луны – ореол главаря –
за тобою плывет с высоты,
и, качнувши луну января,
в подворотне скрываешься ты.
На нечаянной координате
получил ты свой нынешний статус.
А то спорил бы в римском сенате
среди собственных мраморных
статуй.
При решении важных вопросов,
при подсчете, один голосуя,
оставлял бы сенаторов с носом –
и число своих статуй плюсуя.
И взрывался б сенат, потрясен,
заражен гомерическим смехом.
И стучал бы до наших времен
этот смех гомерическим эхом.
Стеклодув, выдувая сосуд,
оставляет свой голос в сосуде.
Так и носит томящийся люд
пустоту вместе с тайной прелюдий.
Понимают ли шифр приговора
застекленные дымом разлуки?
На руках бы носил тебя форум,
из хитонов повыпростав руки.
* * *
Валерию Дрожжину
Нет, я не умер.
Я уехал во Владимир.
Попытки пустоши нарушить тишину.
Нет, я не умер.
Я как будто вымер,
и вновь бреду по высохшему дну.
Траву перебирает шум былинный.
И птицы, день на крыльях износив,
таранят плотных сумерек плотину,
полям глаза лазури обнажив.
1981
* * *
Как будто сам себе я незнаком,
входил я в город, камни в каплях
пота.
Ладони мял я в воздухе сыром –
казалось мне, что мнет ладони
кто–то,
решая, где скользить мне в
лабиринт,
где голову задрать, где замереть,
где, расправляя сбитый улиц бинт
и глаз не закрывая, умереть;
как, умерев, остаться мне живым
и снова отмечать подвохи грез,
как сделать, чтобы дворник не
донес,
мол, умер я и обнаружен им.
ВЕТЕР
Все так же скачет по камням
зверье,
но не окрасить в их крови копье:
пусты артерии.
Пусты и русла рек.
И глаз не чувствуют пустые взмахи
век.
И только ветер выдувает колос,
гудит в колосьях, как в стволах
рожков.
Как маленькие головы божков,
стучит зерно, и обретает голос.
И гром горбатый темным далям
мост.
И небо злак впускает поневоле.
Корнями черными вонзенное в мой
мозг,
льет свет и пляшет желтых молний
поле.
СТИХИ
из сборника
"ОСВЕЩЕННЫЙ ЗАТМЕНЬЕМ"
|
. |
