ПУШКИН—ЖЕНЕ
1
– …Ты помнишь, я уехал в бурю.
Нева была так высока,
Как лошадь в шпорах седока!
Вздымая шею громовую.
Мост – дыбом… Наземь – дерева!
В болотах волны поседели.
И мы по ветру полетели,
Роняя редкие слова.
Был ясен солнцем день другой.
И выползали греться змеи.
Мы с Соболевским, как умели,
Их убивали под ногой.
2
– Теперь я в Павловском. Оно
Неподалёку от Бернова.
Как рад был Вульф!
Ну, право слово,
Он весь светился, как окно!
Ах, Пал Иваныч!
Показал
Он мне и дом, и сад.
Но только:
– Нет ваших барышень, – сказал.
Зато как удалась попойка!
Вельяшева, какую я
Воспел, живёт почти что рядом.
Но с ней не встретился я взглядом.
Зачем?… Она в стихах моя.
А ты – во всём…
Гляделась ли
Сегодня в зеркало… Послушай?
И видела ль свою в нём душу?
Нет чище света у земли…
3
– Стареет матушка твоя
В своём печальном Яропольце.
Звенят здесь редко колокольцы.
Не прибавляется семья.
Она – лишь старые тома
Под обветшавшей позолотой.
Ещё, наверно, огороды.
Вот вся здесь пища для ума.
4
– Скучна Москва, бедна Москва.
Извозчиков здесь даже мало.
А в лавках – книжная тоска…
Всего-всего поубывало!
Но день рожденья твоего
Вчера отметили мы славно.
Достало счастья одного!
Вот и, пожалуй, всё о главном.
5
– Меня Нащокин проводил
Шампанским, жжёнкой и молитвой.
В дороге спал я как убитый.
Лишь в бане вновь набрался сил.
Сейчас я в Нижнем. Сны плохи.
Всё вижу – правда ль? – раскумекай:
Тебя теребят за долги
Параша, повар и аптекарь.
КРАСАВИЦА
– “Не пой, красавица, при мне…” –
Я вспомнил вдруг, взглянув на деву:
Её глаза цвели в огне
Такого грустного напева…
Воображение моё
Её манило в говор бала.
Но пылью стлалось бытиё
И по этапу провожало.
“За что, красавица, тебя?..”
“Убила дочь и мать убила:
Одну подкинула судьба.
А мать за это пожурила”.
Капустным заслонясь листом
В жару, она им помахала.
…Я пыль глотал озябшим ртом.
Но это мне не помогало.
ПУШКИН В КАЗАНИ
Он убеждал: “Емелька ведь – мужик!”.
В ответ услышал:
“Нет уж! Подчерк царский:
Как Пётр, лупил дебёлое боярство!
Да и дворянам делал тоже вжик”.
КРУПЕНИКОВ-КУПЕЦ
Сказал Крупеников-купец,
Что был в плену у Пугачёва:
“Он в чём-то был и молодец…”.
И я ответствовал:
“Ещё бы…
Ведь вы сидите предо мной
Живой, и мы чаи гоняем.
Сие нельзя ведь счесть виной”.
“Но в главном был он негодяем.
Его дела – обман, пожар,
Петля на шее, кровь на лицах.
…Я для него – не тот товар.
Я смог чем надо откупиться”.
РАССКАЗ И. КОРОТКОВОЙ
– С отцом в Симбирске я жила –
Где губернатором Загряжский.
Я у него в гостях была.
Зачем?.. Да это и неважно.
По залу вдруг пронёсся слух:
“Приехал сочинитель Пушкин…”.
Объял нас будто бы недуг!
И он вошёл, такой воздушный
Во чёрном фраке… да…шатен…
Лицо немного рябовато.
Он некрасив был… виновата.
Он вихрем был средь наших стен!
Когда я, сделав реверанс,
Его на танец пригласила,
Такая сила закружила –
Что свет свечей на миг погас.
Мне вспоминается как бред:
Поэт, теперь уже покойник,
Достал сначала пистолет
И положил на подоконник.
ПУШКИН О ЯЗЫКОВЕ
– Языкова я дома не застал.
Куда как хороша его деревня:
Таким повсюду веет светом древним –
Как будто из магических зеркал.
Языков здесь преображает свет
Бурливым языком четверостиший.
Им время дышит и пространство дышит.
Языков – богатырь, а не поэт!
Он прежде во стихах широкоплеч.
И эти “брызги внеземного жара”
Природа здесь ему не остужала,
Но превращала в грозовую речь!
О, беспорядок на его столе.
О, за окошком осени свеченье.
…И я алмазным перстнем на стекле
Ему сказал об этом посещеньи.
ПУШКИН В ОРЕНБУРГЕ
– Немал ведь всё же Оренбург.
И крепок в стенах, в самом деле.
…И этот город был испуг
Перед лицом того злодея?..
Мешался с голодом погром.
Ослабевали в смерти стоны.
Он в эту церкву бил ядром,
Круша молитвы и иконы!
Но ведь, наверно, он крещён?
…И мне в Берде порассказали,
Что он алтарь принял за трон,
Сел на престол церковный в зале!
…О, бедный разум народ!
Куда ещё твоя безбожность
Страну и время занесёт
И превратит во невозможность?..
РАЗГОВОР ДВУХ БАРЫШЕНЬ
1
– Мне этот Пушкин неизвестен.
Но ты ведь прямо бредишь им!
…Давай на дерево залезем
И хоть в окне его узрим.
2
– …Вот этот – Пушкин.
Ну а этот – Даль.
…Смотри, как Пушкин вдруг расхохотался!
Ну а теперь он трогает рояль…
Он, что же, поиграть на нём собрался?
– Да нет… Закрыл…
Смотри-ка – задымил.
И Даль ему помог своею трубкой.
Опять хохочет…
Боже, как он мил!
Совсем вблизи от нашего поступка…
– Как горячо о чём-то говорят…
Расслышать бы, о чём.
– Услышишь, прямо, –
Когда так ветки рядышком шумят,
И у окна, увы, двойные рамы.
ПУШКИН – ЖЕНЕ
– Из Оренбурга прибыл я в Уральск.
Меня икрой и водкой угостили.
Но небеса здесь как-то загрустили:
И дождь и снег внезапно повалили,
И солнечных, увы, не стало ласк.
Вёрст пятьдесят проехал на санях.
И здесь уже к Языкову заехал.
Повеселились!..
…Нынче не до смеха:
В деревню еду… Белый свет набряк.
ОРЕНБУРГСКАЯ ПУРГА
(акросонет-отступление)
Шумела оренбургская пурга,
Тоскою неприкаянной дымилась.
Ух, как она тогда в меня вцепилась!
Боюсь, во мне увидела врага.
О! Как швырнула в мёрзлые снега.
Возликовав, уже вдали вихрилась!
Во мне же искра Божия таилась.
А разве с ней я мог пропасть, ага?
Легко воздушный облик подлетел:
“Ещё ты, брат, как будто не у дел,
Ну а зачем же гибнуть собираться?..
Ты прекрати-ка, милый, этот вздор!
И – поднимись… Читаю приговор:
Нам ни в какой метели не расстаться”.
ПУШКИН О ПРИМЕТАХ
1
– В Симбирске – зайцев, в Болдине – попов
Я встретил; видно, это всё недаром.
И сердце занялось вдруг тёмным жаром.
Но я ещё погибнуть не готов.
2
– Стихи мне не поднять от сна.
Лишь “Пугачёв” идёт немного.
Дорога – пересечена!
Души небесная дорога…
ПУШКИН – ТОРГАШЁВУ
– Поедем, Торгашёв, в Лучинник –
Так ведь зовётся тот лесок.
Душа сегодня не кручинит,
И небосвод – опять высок.
Луна, сияя и смеркаясь,
Свой путь порывистый вершит.
Неужто снова некий заяц
Лучам пути перебежит?..
КОЛЬЦО МГНОВЕНИЙ
Конь звонко вынес за ворота,
И – резкий ветер вдруг в лицо!
И озорная непогода
Его взяла в своё кольцо.
Кружи – вернёшься на крыльцо,
Где жил от года и до года, –
Где свет свечи, любви забота…
Оно из золота – кольцо
Таких доверчивых мгновений…
Ты обручён был с этим, гений, –
С теплом согретого ума.
Зачем сорвал, зачем забросил?
Ведь там, где болдинская осень,
Не поселилась бы зима.
ИСПРАВНИК ЗВАНЦОВ –
ГУБЕРНАТОРУ БУТУРЛИНУ
– Я честь имею донести,
Что господин чиновник Пушкин
Себя, пожалуй, только слушал.
Ни у кого он не гостил.
Предосудительного, нет,
Я ничего в нём не заметил.
Он часто выезжал на ветер.
В окне потом был долгий свет.
Душа, наверное, звала
Предаться творчества недугу.
…И вот десятого числа
Он держит путь к Санкт-Петербургу.
В. А. НАЩОКИНА О ПУШКИНЕ
– Он говорил так скоро, как мечта, –
От одного к другому улетая.
В глазах его цвела душа живая!
И смех, как бубенцы, слетал со рта.
О, эти перлы вспыхнувших зубов!
Не помню уж, о чём мы с ним смеялись,
Когда мы с ним совсем вдвоём остались.
Мы говорили, нет, не про любовь.
Он прочитал небесные стихи,
Но я не помню, право, содержанья.
Они мне, как и прежде, дороги.
Они – лучи и сердца, и сознанья.
Когда к нам Павел Воиныч пришёл
С какого-то земного увлеченья,
Он свет свечей и наших лиц нашёл
В таком высоком искреннем значенье.
– Ну что, жениться следует на ней? –
У Пушкина спросил,
И тот ответил:
– Не только можно, но и нужно, дети!
Вам ведь друг с другом всё-таки светлей.
ПУШКИН О ЖЕНЕ
– Когда на бал заехал я за ней,
В карете встретил я подобье солнца.
И Смирдин, видя свет таких лучей,
Не пожалел за рукопись червонцев.
ПУШКИН О ГОФМАНИАНЕ
1
– Гофманиана. Гоголь. Ну, дела…
И даже вот Одоевский туда же.
Всех пачкает одна и та же мгла
Загробных и мистических пейзажей.
2
– … Но прочитал мне Гоголь о земном –
О том, как не жилось в миру соседям.
О, как смешон и грустен русский дом!
И как в дурацкой мелочи он вреден.
НЕИЗВЕСТНЫЙ О ЧЕТЕ ПУШКИНЫХ
– И снова – бал.
Он и она. И – ревность.
Неужто же не тесно им втроём?
О Господи, какая ж это древность!
Не нравится мне этой жизни том. |