“Я
ЕХАЛ…”
– Я ехал чрез Калугу и Белёв
И образ вёз созданья неземного,
И трепетали все значенья слов
В душе; и колесом была дорога.
Но это вот фортуны колесо
Меня тогда к Ермолову примчало.
О, льва сражений детское лицо!
Оно меня улыбкой повстречало.
ЕРМОЛОВ О ПУШКИНЕ
– Вы знаете, конечно, господа,
Что я о нём наслышан был порядком.
Порой нельзя и вспомнить без стыда.
Но душу вдруг раскрыл он, как тетрадку.
И я увидел не дурную страсть
Кутилки, пустыльги и дилетанта,
Но высшую божественную власть,
Которая зовётся власть таланта.
И потянуло взять под козырёк!
Но не успел; да он и не позволил.
Увлёк меня с собой в пределы строк,
И путь определяли мы по зорям.
В ТИФЛИС
1
– В Тифлис! Моя коляска вязнет
Под мат седого ямщика.
Предела нету безобразней,
Чем бездорожная тоска.
Спасает граф Владимир Пушкин –
Однофамилец и кузен.
В его мы бричке греем душу
Воспоминанием измен.
Куда как славно! Книги, шляпы
И пистолеты, и стихи.
И пробок выстрелы не слабы!
…Чем наши действия плохи?
2
– Калмычка чай с бараньим жиром
Мне без поклона подаёт.
Я был в ответ совсем не лживым
И пригласил её в полёт.
Но заработал балалайкой
По беспокойной голове.
Она – орлица и хозяйка
В прогорклой здешней синеве.
А мы-то кто? Дурные птахи.
Какой от нас орлице прок?
Взмахнул я крылышками в страхе
И – наутёк, и – наутёк!
ПОТОКСКИЙ О ПУШКИНЕ
– Вы верите? Оделся как черкес.
Хоть ростом мал, но – взгляд кинжал и шашка!
И пистолет в руке…
Куда как страшно.
И – на коня!
И сразу же исчез.
– Догнать! – прикрикнул грозно командир.
Помчались…
Только разве же догонишь?
Мы – ветер.
Он же – облако всего лишь:
В лучах свистящих вырвался он в мир!
Опередил… Опомнился… Назад!
И улыбнулся: “Вы уж не взыщите…
Так хочется…”.
И – вновь его ищите!
И нам оставил только синий взгляд.
ПРОЕЗДОМ
– Как притупились впечатленья!
И Терека недужный рёв
На сердце, нет, не произвёл
Неизъяснимого значенья.
Прошли Казбек и Чатырдаг
И даже вслед не поглядели.
Когда же будем мы у цели?
Да где ж Тифлис? В каких мирах?..
ПРИТЧА О ДОБРЕ И ЗЛЕ
– Ну, случай, доложу, был в Коби.
Спросил какой-то осетин:
– Кто этот, в красном, господин?
А Пушкин: мол, скажите: в злобе
Сейчас он; и нельзя касаться
Его ведь взглядом;
Он – шайтан;
Забрёл случайно в русский стан
И человеком стал казаться.
Перевели; и Пушкин вдруг
Гримасу страшную состроил –
Карикатур своих героем
Навёл на горцев он испуг.
…Но вот каменьев грянул гром!
Под глазом Пушкина – синеет.
Добру не притвориться злом!
А зло добром, увы, умеет.
САВОСТЬЯНОВ – ГОРЧАКОВУ
1
– Ну вот и прибыл он в Тифлис
И – за свои опять занятья.
И на базаре обнялись
Они с татарином, как братья.
Шинель накинув на бельё,
Он покупал, съедая, груши
И бегал с нищими…
Послушай –
Со стороны как вороньё
Они галдящее гляделись.
И он не выше их взлетал.
…Вот показать бы эту прелесть
Средь петербургских пышных зал!
2
– Давайте праздник в честь него, –
Сказало общество, – устроим.
Засуетилось страстным роем,
И – загудело торжество!
И музыка, и баядерки,
И разноцветный свежий сад.
Так фонари на нём висят.
Да и плоды ведь не померкли!
И свечи на листах дерёв –
Их сотни, тысячи, поверьте.
И зажжены во честь бессмертья
Виновника высоких слов.
А в середине сада имя –
Его, небесного его.
Его не сдуть ветрами злыми.
Над ним не властно ничего.
Он здесь, как солнышко из тучи,
Вдруг из тоски своей взлетел.
О, как его лучиста участь!
И – души вырвались из тел!
И Пушкин, прерывая речь,
Был среди нас почти бесплотным.
И вились мы в кругу почётном!
Понять я так и не успел:
Венок ли это из цветов
На лике русского Торквато?
Иль таково значенье слов,
В цветы ушедших виновато?
То ль сад? То ль фимиама дым?
То ль туча с звёздными краями?
То ль шестикрылый серафим
Здесь плещет влажными крылами?
ВЕЗУТ ГРИБОЕДОВА
– Что вы везёте?
Молвят: – Грибоеда.
Как безобразно кренится арба…
Подобье тела… И подобье лба.
И черви дождались уже обеда.
Нет, не могу… Я лучше отвернусь.
Встречались раньше лучше… Боже, боже…
Ах, горе от ума!
Нет, ты не грусть.
Ты дальше, ты печальнее, ты больше!
ПУШКИН НА ПРИВАЛЕ
– Настала ночь. Луна. Долина.
Привал. И – звёзды здесь и там.
О, как влекло неодолимо
Меня к бивачным пламенам!
Лицей напомнил мне Вальховский,
И Пущина напомнил брат
Его… Похожи? Разве взгляд…
Да разве речи грустной свойство.
Как хорошо… И здесь семья.
А пред семьёю – неприятель.
И то, что он совсем некстати, –
Напомнил выстрел из ружья.
ПУШКИН В БОЮ
Ах! С пикою на турок мчаться,
Святой отвагою горя.
…Потом бледнеть от зла начальства
И от взыскания царя.
Отгрохотали быстро пушки,
И дым то розов, то багров.
Ты не погиб, весёлый Пушкин,
Среди фамилии основ.
ПУШКИН И ОРЁЛ
Кавказ – под ним.
Орёл парит,
А может быть, слегка пониже.
– Что, брат?
А я подальше вижу.
…Как думаешь, не буду сбит?
ЯДРО
Под ядрами хотелось побывать.
Но вот одно упало очень близко.
Не испугался…
Только степень риска
Умнее там, где надо воевать.
ЗВОН БОКАЛОВ
– Шампанское, застывшее в Таврийских
Снегах, Аи другого холодней.
Здесь так просторно средь горячих дней!
Здесь выстрелы – как звон бокалов близких!
И хочется мне чокнуться порой
На пиршестве, а вовсе не на тризне,
Со смертью, словно с чёрною дырой!
И закричать:
– Да стань же нашей жизнью!
О “ГАВРИИЛИДАДЕ”
– Прочтите “Гавриилиаду”…
И вспыхнула такая боль
В лице его… Как муки ада!
Как будто бы на рану соль
Совместно с порохом сыпнули.
Он, скомкав новую тетрадь,
Сказал: “Порой охота пулей
Созданья ранние унять!
Прости, Господь: я был повесой.
Тебе я вовсе не чужой.
Но вьются тучи, мчатся бесы,
Моей рождённые душой”.
РАЗГОВОР О ПОДРАЖАНИИ
– А что же Батюшков, Жуковский
Не научили подражать?
Где обнаружили вы свойство
Дыханьем собственным дышать? –
Под эти звуки италийски
В тумане сумрачных баллад?
– Они покуда были близки.
Но я уж был иным богат.
ОПОЗДАНИЕ
Ему убить мечталось турка.
Но ведь Паскевич был непрост –
В ответ на это важно буркнул:
– Слетай, родной, на дальний пост.
Отдай пакет по назначенью.
…Ну а покуда он летал,
Уже прошло само сраженье.
Крылом успел он, без сомненья.,
Вот только пулей опоздал.
ДЕЛЬВИГ О ПУШКИНЕ
– Да что ему!
Ест, ездит, пьёт.
Стегает чалого нагайкой.
Вот что напишет средь высот?
Куда заманит? Угадай-ка…
ПАСКЕВИЧ – ПУШКИНУ
– Я вот тебе о чём, родной, скажу
По–стариковски, попросту, по-свойски, –
Что дурость – это вовсе не геройство.
А ты всё ищешь некую межу
Меж ними… Зарываешься, летишь
И нарушаешь этим дисциплину.
Солдатики, бывает, рот разинут
И – за тобой!
…А им навстречу шиш
Ядра и пули.
Ясно, вёрток ты.
Но не всегда, любезный, увернёшься
Среди горячей этой суеты.
…Нет, погоди.
Ты что? Опять смеёшься?..
Ну вот что.
Я не всё тебе сказал.
Твоя мне Муза молвила в бедламе:
– Дай отпускной повесе, генерал!
А разве отказать я смею даме?..
Ну вот что.
Вообще ты молодец.
Горяч и смел. Колени не ослабли.
Мои слова тебе из этих мест
Напомнит надпись золотом на сабле.
…Счастливый путь!
И славно повоюй
В своих журналах и своих газетах.
Да. Многое я слышал о поэтах.
Теперь гляжу: не всякий обалдуй.
М. И. ПУЩИН – И, И, ПУЩИНУ
– Лицейский твой товарищ Пушкин,
Который с пикою в руках
У турок вызвал гнев и страх,
Теперь уже к ним равнодушен.
Ко мне на воды прилетел –
И пьём то кислую мы воду,
А то Аи судьбе в угоду.
Теперь в стихах у же он смел.
Ты спросишь, а откуда я
Узнал?
По нервному дыханью:
Тасует карты с запозданьем –
Другая кликает семья.
|