Н.Маркелова Властелин мира. Отрывки из романа

Сон это наркотик, наркотик для воспалённого разума. Стоит нам не получить свою дозу начинается ломка, но болит не только тело, пылает, рвётся на куски сама душа. Образы, порождённые уставшим мозгом, смешиваются с реальностью, выпуская в действительность детей кошмаров, и рано или поздно разум сдается. Но сон, как и наркотик, так же является лекарством стоит нам погрузиться в него, заботы и переживания исчезают, боль притупляется и уходит до пробуждения. Передозировка сна - СМЕРТЬ.

Она сдалась, последний раз упрямо попыталась подняться и сдалась. Не было даже надежды, она давно замёрзла в этих бескрайних ледяных просторах, умерла вместе с другими чувствами. Даже страх оледенел или убежал на более тёплые континенты.

“Вот и всё, - девушка бросила взгляд на ленту тёмных вмятин на снегу уходивших за горизонт. Её следы - цепочка боли, как они безобразны на этом сверкающем в свете красной луны всеми красками полотне безумного художника, о да любой посмотревший на него признал бы творца гением, потому что гений и безумство говорят одно и тоже, - скоро их занесёт снегом и от меня ничего не останется".

Но мысль не вызвала никаких эмоций, сон уже входил в её вены, вынимая иголки боли из обмороженной кожи, приятное тепло разлилось по телу над тишиной заколыхалась забытая песня из детства. Последний раз закричал разум, но его никто не слушал, всё происходящее стало казаться девушке сказкой, она провела рукой по снегу, и на его поверхности осталась тёмная дорожка, и она улыбнулась этому чуду. Как же ей было хорошо, ведь пару минут назад мороз резал её тело, рвал точно зубами жесткое мясо старая собака, а теперь не смотря, что замшевые штаны из оленьей кожи оледенели так, что нельзя согнуть ногу в колене, а рубашка из чёрного шёлка готова со звоном рассыпаться от одного только прикосновения, она была счастлива. Да счастлива, перед ней была Вечность, вечность в которой она сольется с этой белой пустыней.

В тёмном небе заплясали всполохи. Жёлтые, синие, красные, вот они закружили подобно бабочкам, разделились и в тот же миг слились в один, а потом взорвались ливнем ярких красок и аккордами мелодии. Мелодия плыла над снежным простором печальная зовущая, её хотелось слушать и слушать, забыв обо всём. Под такие звуки, наверное, и приходит смерть, но страха не было скорее восторженное ожидание чего-то необычного, настоящего. И чей-то голос вдруг закричал, завопил “Нет, не смотри в небо, тот, кто видит сполохи, видит свою смерть, они как пиявки высасывают воспоминанья, и память становятся подобны чистому листу у тех, кто слышит песню неба, потом придёт то чьё имя вызывает содрогание и в ней нет милосердия. Ты не помнишь её лицо”?

“Пусть”, - ответило безразличие.

“А как же те, кто верит в тебя?”

“Замолчи”, - сказал сон.

А сполохи в небе продолжали игру, и вот на тёмном покрывале ночи возникала картина - две девушки бьются на мечах во дворе замка, слышится звон оружия, крики птиц и далёкий шум моря. Изображение растаяло, но за ним возникло другое тронный зал, рыцарские доспехи и мечи на стенах, высокий черноволосый парень идёт по отрубленным головам, которые покрывают весь пол, кости ломаясь, хрустят в такт его движению, на сапогах, из кожи новорожденного дракона, кровь. Образы следуют один за другим, переплетаясь в рисунках. Вот она сама среди снега, потрескавшаяся кожа, местами кровоточит, на лице застыла пугающая улыбка. Небо темнеет, на нём отображается тюремная камера, из угла в угол по ней бродит человек, девушка не видит его лица лишь силуэт. Несколько шагов вперёд и назад и снова, в углу пищат крысы, бегая меж рёбер немого созерцателя этой прогулки. Несколько шагов туда и обратно, они как капель звенят о камень, и тут узник словно почувствовав, что за ним наблюдают, останавливается. “Найти точку опоры в себе” слова рвутся сквозь мелодию всполохов, в них заключена огромная сила, будто не беспомощный узник прошептал их, а дракон подал свой голос. “Найти точку опоры” и вырвавшись из бреда и отрешённости, собрав все свои силы, девушка кричит, обращаясь к такому же беспомощному, но обладающему огромной силой существу в небе - Помоги мне!

Картина тает вместе с сознанием...

+...Сны, какие, они разные непохожие, но всё же, в них есть одно неповторимое объединяющее в единое целое животных, растений, людей, ветер, во снах есть то настоящее чего нет в реальности. Они не мираж, как всё остальное, ибо сон-это глоток разбавленной вечности.

Ему снилось, что он стоит на зелёной, сильно пахнущей Иван-чаем поляне, во сне ему было 5 лет, он часто видел себя маленьким, напротив него, поднявшись из острой как пики травы, покачивается кобра, капюшон её раскрыт, красный язычок подергивается, походя на флажок, а он стоит и смотрит в её глаза.

Глаза, в которых уместилась вся тайна вселенной, они синие и бесчувственные как лёд. Ему становиться холодно. Тело, погружённое в сон, и лежащее сейчас на грязном полу камеры начинает дрожать. А глаза змеи увеличиваются в своём размере, растут и он, вернее маленький мальчик каким он сейчас является, проваливается в них и по мере того как он падает в эту синеву, он растёт, теперь он видит себя таким, каким никогда не видел в реальности. Он пытается рассмотреть своё собственное лицо, но оно скрыто дымкой.

Падение прекращается, и он парит в воздухе, как большая птица и видит цепочку следов ползущею по белой ослепительной странице и девушку. Он слышит, как она смеется, но этот смех не несёт радость, он сковывает и убивает, этот смех был гимном смерти.

Сны странно перемешались, он вдруг увидел себя птицей и маленьким мальчиком одновременно. И мальчик протянул руку к змее, он хотел крикнуть себе - ему, что не надо, но рука неумолимо тянулась к скользкому гибкому телу и кобра покачнулась вперёд всего лишь качнулась одно незаметное движение и резкая боль в запястье. Тело в камере с криком проснулось. Узник вскочил на ноги и едва не упал, только теперь он почувствовал, что замёрз, всё его существо будто онемело, и лишь в запястье пульсировала жизнь, борясь с болью.

“Неужели это всё что мне отмеряно в жизни? Лишь видеть живые сны. Почему?”

Но кто мог ему ответить?

Он вдруг вспомнил, как в детстве звала его мать, услышал её голос, когда она склонялась над колыбелью, и увидел её лицо, которое полностью стёрлось из его памяти:

“Тари, когда ты вырастишь, ты станешь великим воином, и все девушки будут влюблены в тебя. А ты будешь совершать подвиги, и сам Властитель возьмет тебя в своё войско. А теперь спи”.

От этих воспоминаний Тари стало не по себе, он начал снова ходить туда сюда по камере.

“Найди точку опоры в самом себе, - шептал он. - Найди”.

И тут тишина разбилась со звоном как хрустальная ваза:

“Помоги мне, помоги!!!”

Крик болью зазвучал в его голове, и всё существо, каждая его клеточка, ответила:

“Да клянусь Белым волком, я иду!”

Нестерпимая боль вывернула и изогнула Тари, его то сжирал огонь, то охватывал холод, как меч, его то бросали в пламень, то в ледяные объятья воды, и вдруг всё прекратилось, он даже испугался какой резкий был переход. А затем он ощутил в себе силу и почувствовал, что меняется. Суставы вывернулись, кости вытянулись, лицо будто кто-то мял как глину, тело покрыло шерсть. И он отчётливо увидел каждый уголок камеры. Крысы в ужасе с громким писком кинулись в норы, но он даже не взглянул на них. Сила великая Сила переполняла его, и Тари, казалось, что сейчас он способен разорвать на куски весь мир и сразиться с Богами, но это длилось лишь минуту, потом он понял для чего он предназначен. Таким его сделал зов из далёкой заснеженной страны и девушка, ждущая от него помощи, он должен был её найти.