Лапченко Б.С. Асановский поворот: повесть. – М.: Моск. рабочий, 1979. – 238 с.

«Асановский поворот» (Отрывок из произведения)

Еще вчера, с вечера, Макарушкин загадал съездить в Асаново, на дальние перелоги. «Что там с клеверами? Махну раненько через Ленькин хутор, погляжу...»
Утро начиналось чистое, прозрачное, как вода в лесной речке Полонейке. Макарушкин ехал не торопясь, одному ему известными полевыми дорожинами, и навстречу, под капот машины, медленно плыла земля. Григорий знал эту землю лучше, чем самого себя. Столько у него здесь было хожено и езжено, что мог он по памяти представить все вокруг.
Вон там, за Антоновой гарью, озеро Щучье. За ним — Горы-Горбуси. Никакие они, правда, не горы, а так — холмы, и то невысокие, очень похожие на больших спящих зверей. Будто шли эти звери. Устали. Легли отдохнуть. Выгорбили спины. Да так и не встают с тех пор. И сколько их шло — не счесть. Поднимись на Горбуси и увидишь всё то же — «горы», щетинной густоты перелески, косо брошенные по склонам поля, издали крохотные, как бабьи косынки.
Поздней осенью, когда стылый ветер просквозит ольшаники и березняки, и краски поблекнут, косогоры становятся похожими на море в шторм. Холмы, как волны. Перелески, будто пенная накипь. Только гребни волн, зеленых там, где озими, и суглинисто-серых, где пашня, на этом «море» неподвижны, и плывут по нему не корабли, а всё те же поля-«заплатки» с валунами и огрехами на «палубах», и дожди выбивают из мокрых просёлков не пену морскую, а грязь.
Такова она, здешняя земля. Знал Макарушкин эту землю во всех её видах. Простоволосую весной, когда солнце только-только растопит снега. Знал и летом, в пору цветения, и зимой, сплошь укрытую снегом. В любую погоду, во всякое время года была она по-своему красива. Но не было красивее этой земли осенью, когда нальёт она колос и придёт ей пора отдавать хлеб и ронять лист. Вот тогда, отчего, он не мог понять сам, становилось Григорию грустно. А грусть, известно, западает в душу глубже, чем радость.