.

 

Про Галку...

Галина Безрукова, Галя, Галка, как называли ее друзья и подруги...
И когда говорили, что видел Галку или заходил к Галке, то все понимали, о ком идет речь, — о Гале Безруковой. Последние лет двадцать она почти не выезжала никуда из Тверской области, редко печаталась, издала всего одну книжку в центральном издательстве, но имя ее хорошо знали в стране. Где б ни называл я свой город в литературной среде, везде тотчас вспоминали: "А, у вас Галина Безрукова живет..."

Она любила цветы. Стихи ее полны цветущих сиреней, жасминов, акаций, ландышей. В жизни она любила и всякие беспородные цветы. Сорвет утром, идя пустырем на работу, самые простые, подзаборные, болотные, какой-нибудь морковник, иван-чай, дудку рогоза, цветущий лопух, принесет в редакцию "Смены" и поставит все это в вазу у своего стола. Цветы эти всегда очень смотрелись на ее фоне. Весной ветки, срезанные с деревьев, любила подбирать и тоже ставить в воду. Тут они с Галей Феоктистовой не знали себе равных. Это называлось у них "сделать икебану". На ветках набухали почки, распускались листья.

Будучи городской, она любила деревню, частенько ездила в деревеньку Козлове Андреапольского района, дружила с местными доярками, заезжала и в Андреаполь, к Якову Кирилловичу Кириллову, ветерану войны, известному партизану. В ее рукописях осталась "Андреапольская тетрадь".

Знатоки современной русской поэзии, высоко ценившие стихи Безруковой, всегда удивлялись, что Галина так и не вступила в Союз писателей.

— Да нужна я там! — махала она рукой и называла себе в поддержку Марию Аввакумову, Виктора Сычева, Константина Рябенького, которых в те годы тоже держали в стороне от Союза. То, что она оставалась сама по себе, не переступила порог Тверской писательской организации, и то, что не издала здесь ни одной своей книжки, было ее принципиальным решением. И не потому, что ее там как-то обидели в свое время, как говорят некоторые, а потому, что она не вписывалась в царство житейской аккуратности и поэтической умеренности, которое здесь, по ее представлениям, исповедовалось. Ей претил совковый набор морально-политических и эстетических ценностей, который здесь утверждался.
— Миня, да ведь там поди в партию погонят, а я всех этих собраний не люблю, — говорила она с улыбкой.

И писала:
Бросьте камень в меня, кто безгрешен,
Кто уверен, что будет в раю...

И бросали. И далеко не безгрешные. Когда же в Союз писателей вступили не только Аввакумова, Прозорова, Рябенький, но даже и совсем аполитичный Евгений Карасев, Галина на предложение вступить в Союз всегда резко обрывала разговор:
— Да пошли они все!..

Она любила поэзию. Любила Ахматову, Гумилева, любила ездить в Берново к Пушкину, и не только в дни пушкинских праздников. Пушкин был для нее больше, чем поэт. О том говорят ее стихи — очень женские, очень ассоциативные, очень неуловимые для ума и очень ясные для сердца:

Садовница, сойду с тесового крылечка,
Махну ему рукой — ступайте, мол, домой.
Зажато в кулаке заветное колечко,
Да мало ли чудес случается зимой...

Всю жизнь она искала главное: "В прошлое где поворот?", но при жизни так и не нашла его...
Правда, теперь она для всех нас, живущих, уже в прошлом. Мечта се исполнилась. Она там, в истории русской поэзии. Вместе со всеми своими кумирами...

Михаил Петров, секретарь Союза писателей России,
главный -редактор журнала "Русская провинция"

 

 .

[Галина Безрукова] [Электронная библиотека тверских авторов] [На главную страницу]