1

    — Ниже!… Еще ниже!
    — Васька, ты вконец сдурел со своими охотничьими замашками!
    — Данила, пожалуйста, всего на полкрыла! Я ее почти взял!
    — Ну, ладно, ладно…
    Патрульный катер по прозвищу “летучка” нырнул вниз, едва не царапнув брюхом каменистый грунт. Пилот сосредоточился на сложном рельефе скалистой планеты, в то время как штурман-стрелок ловил в прицел удиравшую без оглядки дичь.
   3алп.
    — Ура-а-а! Она моя!
    Голубоглазый парнишка обернулся к напарнику.
    — Данила, да мы с тобой в старые времена могли бы стать великими охотниками! — воскликнул он.
    Пилот поморщился.
    — В старые времена космофлота не было. А вот если лейтенант узнает, чем мы занимаемся в патруле, нас в космофлоте не будет. И вообще — как тебе не совестно бить беспомощных зверюшек!
    — Да мои предки всю жизнь в десятках поколениях охотились! И твари эти вовсе не беспомощные — видал, как они месяц назад геологов потрепали?
    — Я их хорошо понимаю: я бы тоже не потерпел, если бы в мой дом все, кому не лень, совали свой нос.
    — Вот мой дед говорил, что охотник…
    — Еще одно слово про охоту, и я подам рапорт о переводе тебя к Бороде.
    — Нет!.. Впрочем, ты всегда так говоришь, когда… Эй, Данила! Стой!
    — Чего еще? Я тебе не танк, чтоб тормозить.
    — Данька! На три часа! Там! — Василий показывал направление рукой. — Там человек лежал!
    — А может быть это олень или медведь?
    — Тимохин, я серьезно! Там человек! Заходи на вираж, быстрее!
     — Не ори мне в ухо, скорость этим не прибавишь, — Данила методично выполнял маневр. — Так. Ну и где твой покойничек?.. О, черт!
    — Посадку давай! Ему помощь нужна!
    — Помощь? Да он труп!.. И почему все неприятности происходят именно со мной?
    Летучка опустилась на грунт, подняв тучу песка и серой пыли. Не успели двигатели смолкнуть, как пилот и его напарник выскочили из машины.
    Нерешительность не была свойственна Даниле — так, по крайней мере, он считал  — но на сей раз он молча стоял рядом с товарищем и смотрел на тело в черном гладком костюме и в шлеме, распростертое на камнях. В стороне валялись остатки разбитого летательного аппарата, похожего на спасательный челнок с грузовых звездолетов. Василий ожидающе взглянул на друга, и тому ничего не оставалось как нагнуться и первому приступить к осмотру. Осторожно он перевернул лежащего на спину. Голова безжизненно откинулась, шлем, треснувший по всему лицевому щиту, соскользнул на камни, обнажив шею и подбородок, измазанные кровью. Друзья переглянулись.
    — Отвезем на базу? — шепотом спросил Василий.
    — Черт… Не знаю. Надо бы посмотреть, кто он.
    — Но это человек?
    Данила метнул недоброжелательный взгляд на своего не на шутку струхнувшего приятеля, собрал волю в кулак и решительно — хотя поджилки дрожали и у него — снял с головы пострадавшего покореженный шлем.
    Василий облегченно вздохнул:
    — Человек…
    — Ты ожидал увидеть монстра? — пилот разглядывал красивое мертвенно-бледное лицо юноши. — Похоже — труп.
    — А ты пульс, пульс проверь, — посоветовал напарник, отступая на шаг.
    — Без тебя знаю, — огрызнулся Данила и, стянув перчатки, нащупал сонную артерию.
    Слабый толчок под пальцами. Еще один, еще.
    — Васька, он живой… — пилот изумленно смотрел на юношу. — Живой!… Чего стоишь?! В летучку его! Немедленно!
    Они подняли раненого на руки и потащили к катеру.
    Далеко за скалистой грядой набирал силу ураган. Вой ветра и грохот камней был слышен даже в кабине патрульной машины.
    — Опять вихрь начинается, — поежился Василий.
    — Успеем, — со знанием дела отозвался Данила; загудели двигатели, и летучка взмыла в мрачное серое небо. — Что-то он сегодня не по графику.
    — Наверное, ей не понравилось, что мы спасли парнишку.
    — Кому это “ей”? Что ты городишь?
    — Матери- Зоре…
    — Ну, опять! Прекрати морочить мне голову своими дурацкими снами!

2

   В комнате отдыха висел полумрак. На короткие промежутки времени свет становился ярче, и затем медленно затухал опять.
    — Энергию экономят, — бросил кто-то из пилотов. — Видал я базы, но такую рухлядь!
    Реплика осталась без конкретного ответа.
    Данила покосился на бильярдный стол, со стороны которого раздалось несколько крутых выражений, и лениво переставил фишку на шашечной доске.
    — Васька, не спи, твой ход.
    Неожиданно дверь в кают-компанию, где проводили свободное время пилоты и стрелки службы сопровождения, разъехалась, и молоденькая девчонка с шикарными золотисто-рыжими кудрями и россыпью веснушек на носу ворвалась в комнату.
    — Самоуверенные очкарики! Стадо баранов! Я им предлагаю помощь, а они мне — не твое дело!
    Огромные серые глаза девицы пылали гневом.
    Раздался добродушный смех.
    — Кто же посмел отказаться от твоей неоценимой помощи, Юлька?
    — Биологи. Возомнили себя гениями, а сами медпакет вскрыть не могут! Да кончай ухмыляться, Борода! Сидите тут чучелами и ничего вокруг слышать не желаете. Кто-нибудь из вас, к примеру, поинтересовался, как дела у парнишки, которого утром Тимохин нашел?
    — Угомонись, Стриж, — поднялся из-за карточного стола высокий молодой человек. — Нам платят за то, что мы пасем здесь “архимедов” и “дарвиных” с их пробирками и молоточками, а не за спасение малолетних придурков. И знаешь, везунчик, мы хотим отыграться, так что шагай к столу.
    — Рамзес, я же опять вас всех разделаю! Отдохните хоть сегодня вечером, а завтра — видно будет, — и Юлька отвернулась от картежников. — Эй, Тимохин! А как этот парень выглядит?
    Данила буркнул что-то нечленораздельное и сделал вид, будто всецело занят позицией на доске.
    — Смотри, сколько здесь сильных крутых ребят, Юлька! Выбирай любого! Зачем тебе сопливый пацан? — наиграно удивленная реплика принадлежала пилоту, сидевшему за стойкой бара.
    — Всегда должна существовать конкуренция, — бойко заявила девушка. — Иначе вы окончательно превратитесь в кисель.
    — Да уж, — оживились возле бильярда, — чтобы она обратила на тебя внимание, ты должен разбить нос в патруле или померяться силами с Бородой.
    — Или сказать что-нибудь умное, — добавила Юлька.
    Под ободрительный веселый гул златовласая красотка гордо прошествовала к бару, где ей тут же уступили единственное целое кресло и предложили стакан сока.
    — Терпеть ее не могу, — буркнул Данила, проследив краем глаза за перемещением девушки; теперь она оказалась за его спиной.
    — После того как она дала тебе отлуп? — серьезно уточнил Василий.
    Данила вспыхнул.
    — Она мне?! Ты совсем дурак, что ли? Чтобы я связался с девицей? Нет, не было и не будет.
    — Ну, не знаю, — Василий пожал плечами.
    Свет замигал, погас на пару секунд и вспыхнул в полную силу. Пилоты, жмурясь, огляделись.
    — Расщедрились, ограничители сняли, — прокомментировал плечистый бородач, только что загнавший в лузу шар.
    — Пойду узнаю, может быть транспорт уже встретили, — сказал Рамзес и вышел.
    Транспорт с Альционы-1 был единственной нитью, связывающей небольшую научную станцию на крошечной планете-спутнике с остальным миром. В основном он предназначался для научной команды, насчитывающей двадцать шесть человек, но вместе с ним приходили весточки из дома и для солдат службы сопровождения. Мог прибыть даже приказ о переводе в другое, более престижное подразделение, на что каждый пилот втайне надеялся.
    — Задрал нос, чуть только поднялся на лишнюю ступеньку, —усмехнулся Данила, посмотрев на закрывшуюся за Рамзесом дверь. —Заместитель командира! Думает, теперь его отзовут для выполнения какой-нибудь сверхсекретной миссии.
    Василий вздохнул. Он прекрасно знал, что его другу неоткуда ждать родственных посланий, а мечтать о досрочном отзыве вообще не приходится: Данила был переведен в службу сопровождения после разжалования из сержанта в рядовые. Тимохин не любил об этом говорить, но слухи распространяются быстро, и история о нарушении приказа и проведение операции по захвату контрабандистов собственным методом не ускользнула от любопытных ушей. Формула “победителя не судят” тогда Данилу не спасла.
    Несколько человек направились к дверям вслед за Рамзесом, но остановились, когда пилот, заметно изумленный, вернулся в кают- компанию.
    — Лейтенант сейчас зайдет, — сообщил он. — Говорят, какой-то инспектор прибыл с Альционы.
    Пилоты забеспокоились.
    — Чего это вдруг?
    Рамзес пожал плечами.
    — Из-за пацана, наверное.
    — Да ты что? — вмешалась Юлька. — Как на Альционе успели принять сообщение, обсудить, да еще и отдать приказ, причем всего за шесть часов? И как инспектор мог добраться сюда без телепортационной системы за это время?
    Данила на сей раз полностью согласился с Юлькой, но, как ни странно, никто больше не отреагировал на логичное замечание.
    — Наверное, будут искать его папочку с мамочкой, — предположил кто-то из пилотов.
    — Держись, ребята, завтра полетаем! — хохотнул Борода.
    — А что инспектор из себя представляет? — опять встряла Юлька. — Виктор, ты его видел? Как его зовут?
    — Да не знаю я ничего! — вспылил пилот. — Мне не докладывают! — и смягчившись, добавил. — Радист сказал: имя у него то ли Колита, то ли Кулида.
    — Все они одинаковые в спецслужбе, — не удержался Данила.
    — А ты откуда знаешь? — тут же среагировала Юлька.
    — Имел дело, знаю, — Данила уже жалел, что ввязался в разговор. — Маленькие, верткие, с противными холодными глазками. Дрянь! А как спрашивать начнут, так внутри все выворачивается. Так, а вот и любимый командир.
     Пилоты нехотя поднялись, некоторые даже встали по стойке “смирно”. Лейтенант небрежно кивнул в ответ, буркнул что-то вроде “вольно” и, кашлянув в кулак, быстро заговорил:
    — Слушайте сюда все. Спецслужба пожаловала. Не по нашу душу, правда. Но зарубите на носу каждый: кого увижу в непотребном виде, вышвырну в шею из отряда. Мне объясниловка со спецслужбой не нужна. И тогда, учтите, больше чем мусорщиками вам не бывать. Ясно? И еще: наверняка будут разбираться с мальчишкой. Кстати, он прочухался, только не помнит ни хрена. Наше дело здесь последнее: нашли и точка. А ты, Тимохин, когда инспектору будешь отвечать, пять раз подумай, прежде чем рот открыть. В твоих же интересах больше в неприятности не вляпываться.
    — Есть, командор, — Данила вяло козырнул и отвернулся.
    В дверях произошла заминка, и в комнате стало необычно тихо.
    Начальник станции потоптался на пороге и, сопя и пофыркивая, неуверенно произнес:
    — А вот наша э-э… команда сопровождения, э-э…
    Данила поднял голову, и… шашки, которые он держал в руке, посыпались на пол. Это был единственный звук, нарушивший наступившую тишину. Возле лейтенанта и начальника станции стояла высокая молодая женщина в строгой темно-синей форме спецслужбы. Пронзающий спокойный взгляд. Светло-карие глаза с черным многогранным значком, густые цвета воронова крыла брови, длинные ресницы. И гармония, коей подчинялось всё: смуглое тонкое лицо, фигура, волосы, движения…
    Когда упали фишки, она даже не посмотрела в сторону Тимохина, хотя он почему-то был уверен, что женщина безошибочно определила источник шума. Он осторожно тряхнул головой, но наваждение не растаяло — тот же всепроникающий взор, тот же облик. “Она слишком безупречна, чтобы быть реальной”, — мелькнуло у пилота, и он рискнул еще раз украдкой поднять взгляд. Бронзовое от загара неподвижное лицо. Данила вздрогнул, ибо удивительные узкие глаза, расположенные под нехарактерным для людей острым углом к переносице, в это мгновение остановились именно на нем.
    Колобкообразный начальник мялся возле женщины-инспектора и, наконец, обратился к пилотам.
    — Это инспектор спецслужбы космофлота Серафима Каляда. Она прибыла сюда… э-э… по поспешному вызову одного из наших сотрудников… э- э… Да тут еще несчастный мальчик появился… Вы вероятно, хотите познакомиться с командой, мэм?
    — Немного позднее, — произнесла та сильным глубоким голосом. — Пилот Тимохин и стрелок Лог, — называя имена, она посмотрела на каждого по очереди, безошибочно выделив в толпе. — С разрешения вашего командира я хотела бы услышать от вас, как и где вы обнаружили раненого юношу. Не возражаете, лейтенант?
    — Разумеется нет.
    — Прошу вас в мой кабинет, — тут же вмешался толстяк, но вдруг спохватился. — Инспектор, э-э… может быть вам отдохнуть с дороги? И, э-э… вам надо устроиться. К сожалению, большими площадями мы не располагаем, но вы могли бы поселиться в комнате со стрелком Юлией Стриж из сопровождения. Я понимаю, это не по правилам, —он покраснел до корней редких седых волос, — но у нас всего три женщины на станции, каюты на двоих, и свободных нет.
    — Хорошо, — кивнула Каляда и бросила взгляд на Юльку, отчего у той неожиданно похолодела спина. — Надеюсь, я вам не причиню неудобств.
    Стриж скромно потупилась, а когда инспектор, начальник станции и командир подразделения сопровождения вышли, передразнила:
    — Надеюсь, я не причиню вам неудобств! Тьфу, самоуверенная суперправильная ледышка! И за что таким красота дается?
    — Уж тебе-то завидовать! — Виктор небрежно потрепал своего стрелка по плечику. — Ты у нас единственная признанная красавица.
    Данила, проходя мимо, не без удовольствия заметил:
    — Но у нашей красавицы появился серьезный соперник. Ты, кажется, приветствовала жесткую конкуренцию?
    — Конечно, — Юлька подбоченилась. — А ты, кажется, хорошо знаешь маленьких агентов с противными голосами и отвратительными глазками! Чего это ты покраснел, Тимошкин?
    — Я Тимохин, — рявкнул Данила и, окинув мило улыбающуюся девчонку недоброжелательным взглядом, вышел.

3

   Юлька, высунув кончик языка, усердно трудилась над подбором кода к замку в изоляторе.
    — Если я сейчас ничего не узнаю, — шептала она, — то я никогда ничего не узнаю… Ага!
   3амок издал долгожданный писк, и дверь отъехала. Юлька тенью скользнула вовнутрь.
    Голубоватый свет заливал небольшое помещение, где царил ненавязчивый запах медикаментов и пластикового покрытия. Юлька бесшумно сомкнула створы. Щелкнул замок. Сердце бешено колотилось в груди, но первый шаг был уже сделан, и любопытство толкало дальше. Девушка осторожно отошла от стены и двинулась к шторкам, за которыми находился раненый. Собравшись с духом, она тихонько позвала:
    — Эй…
    Никакого ответа. Не позволив себе топтаться на месте, Юлька заглянула за ширму.
    Юноша казался крепко спящим. Он был строен и, без сомнения, высок, на широкой груди и руках просматривались рельефы мускулов, наработанные, по всему видно, не на спортивных тренажерах. Но черный пушок над ровной верхней губой совсем недавно познакомился с бритвой, да и черты бледного красивого лица хранили еще тень детской наивности. Острые линии носа, бровей, скул, подбородка делали его похожим на какую- то птицу; черную, ибо юноша был жгучий брюнет. Юлька решила про себя, что глаза у него обязательно должны быть голубые. Разглядывая незнакомца, она никак не могла взять в толк, почему же сотрудники станции так упорно называли его мальчишкой. Ему было никак не меньше двадцати, да и определение “мамин сынок” ему совсем не подходило.
    Она уже собралась уходить из изолятора, как вдруг заметила, что черные густые волосы юноши, разметавшиеся по подушке, поблескивают удивительными ни с чем не сравнимыми перламутровыми искорками. Она замерла на месте, боясь спугнуть свое открытие и присмотревшись определила источник сияния: среди иссиня- черных прядей прятались несколько, напоминавшие посеребренные струйки. Девушка невольно попятилась: на какой планете мог родиться этот человек? Она перебрала все известные ей расы, но не вспомнила ни одной со столь характерной чертой внешности. Взглянув на лежащего вновь, Юлька обнаружила, что он уже не спит. Кстати, она оказалась права: глаза юноши действительно были голубые.
    Он настороженно смотрел на незваную посетительницу, и та не нашла ничего лучше как сказать:
    — Привет.
    Его тревога заметно угасла.
    — Как тебя зовут? — продолжала, смелея, девушка.
    Он собрался с силами.
    — Грег.
    — Откуда ты? Что с тобой случилось?
    — Не знаю… не помню, — еле слышно прозвучал ответ. — Я… один?
    — Ну, нашли тебя одного, — она присела на корточки возле койки.
    — Это… что-то неправильно… Кто ты?
    — Юлька. Юлия Стриж. Я стрелок из отряда сопровождения. Мне, честно говоря, нельзя тут находиться, но я … Ой! Сюда идут.
    Она умоляюще посмотрела на Грега и приложила палец к губам. Он неуверенно улыбнулся, а Юлька, не долго думая, шмыгнула под койку.
    В медизолятор вошли трое.
    — …ничего другого, инспектор! Поверьте, мы провели все необходимые исследования. Единственный незначительный рубец в области затылка. Возможно, травма головы в возрасте 5-6 лет. Вы же знаете, дети часто падают, ставят себе шишки. В остальном — он абсолютно здоров!
    — Из вашего журнала следует, что юноша ничего не помнит о себе, кроме имени, — бархатный голос инспектора Каляды прозвучал где-то рядом с ширмой.
    — Ну, да, конечно… — замялся говоривший, — но физически-то он здоров!
    — Мы пытались расспрашивать его, — вступил в разговор начальник станции. — Но он был еще очень слаб. Мы бы сами разобрались в этом деле, инспектор. То, что вызвали вас — просто нелепая ошибка. Все эти перепады в распределении энергетического поля были и раньше, мы строго предупредили физика…
    — Успокойтесь, пожалуйста. У нас с вами есть конкретная проблема, давайте заниматься ею. А вопрос — по какому вызову я прибыла сюда, мы, кажется, уже обсудили.
    — Да, да, разумеется…
    Юлька с удовольствием посмотрела бы сейчас на круглую физиономию начальника научной группы, перепуганную и жалкую, но, увы, такой возможности у нее не было. Тем более что инспектор отодвинула ширму и приблизилась к койке.
    — Грег, — голос раздался совсем близко, из чего девушка заключила, что посетительница наклонилась к юноше. — Грег, ты ведь слышишь меня.
    Он зашевелился, а Юлька постаралась еще плотнее вжаться в стену.
    — Меня зовут Серафима Каляда, — продолжала женщина. — Я инспектор спецслужбы космофлота. Давай поговорим.
    — Они уже спрашивали меня, — устало отозвался юноша. — Я не смог ответить. Я не помню, как тут оказался, не помню, кем был и где мои родные.
    — Я не буду спрашивать, Грег. Просто поговорим. Где-то в глубине твоего сознания сокрыты ответы на все вопросы, которые только может задать человек. Родившись на свет, ты получаешь энергию бытия, способную вести тебя по лабиринту жизни. А ключи, позволяющие открывать двери в новые и новые коридоры Познания, ты ищешь сам. Постоянно, всегда, пока живешь. Сейчас что-то задержало тебя в закрытой комнате. Оглянись, посмотри вокруг. У тебя достаточно сил. Оглянись. Что ты видишь?
    — Пустоту. Туман.
    — Смотри сквозь него. Дверь совсем рядом, ее надо лишь найти.
    — Меня держат.
    — Кто?
    — Не знаю… Не могу повернуться!
    — Спокойнее, Грег, это не страшно. Мы справимся с ним.
    — Я не могу… У меня одно крыло…
    Юлька всматривалась в беловатую дымку. Грег стоял на границе света и кромешной темноты. Она видела его лицо, на которое падали черные с блеском длинные густые волосы, видела плечо и руку, часть корпуса, бедро. Вторая половина тела находилась за гранью освещенного пространства…
    Девушка отчаянно замотала головой. Ножка койки, спадающая на пол простыня.
    “Она еще и гипнотезерша!” — ужаснулась Юлька.
    В изоляторе тем временем продолжался обычный разговор.
    — Интересный случай, однако, на мой взгляд, амнезия носит временный характер, — говорила инспектор научным работникам. —  Я останусь на вашей станции на несколько дней, если не возражаете. Юноше нужна помощь.
    — Конечно, инспектор! — начальник откровенно приободрился. — Надеюсь, экипаж его корабля успел эвакуироваться. Где, он сказал, произошла катастрофа? На пятой трассе? Вряд ли кого-то еще занесет на эту планетку, но я скажу лейтенанту, чтобы усилили патруль.
    Каляда ответила не сразу, и ее “да, наверное” прозвучало несколько рассеянно. Начальник станции и его коллега, продолжая делиться впечатлениями, вслед за инспектором направились к выходу. С глухим стуком сомкнулась дверь.
    Юлька затаила дыхание. Неужели все, услышанное ею из уст Грега, было порождением гипноза? Она подождала еще несколько минут, но ничто больше не нарушило тишину в изоляторе. Путь к отступлению был свободен. Выбравшись из-под койки, Юлька с опаской посмотрела на юношу. Он опять находился в глубоком забытьи.
    — Что за дела тут творятся? Что она с тобой сделала?
    Девушка осторожно провела ладонью по жестким спутанным волосам Грега. Она не сомневалась, что причина столь глубокого сна кроется в опасных способностях инспектора Каляды, и вспомнив, что женщина будет ночевать в ее комнате, внутренне содрогнулась.
    — Не очень-то мне хочется оставаться с ней наедине… Но надо идти, — она обращалась к спящему: — Ты обязательно найдешь свою семью. Обязательно!

4

   Юлька успела скинуть барахло с верхней спальной полки и освободить две ячейки в шкафу, когда в дверь постучали. По сигналу хозяйки вход в каюту открылся.
    — Разрешите? — Каляда стояла на пороге.
    — Да, м-мэм, — кивнула Стриж, бледнея. — Проходите. Я тут не совсем успела…
    — Пустяки, не беспокойтесь, я человек неприхотливый. Ба-а, да у вас просто хоромы!
    Она обвела взглядом каюту размером не более трех метров как вдоль, так и поперек.
    — Стандартная для этой станции, — небрежно махнула рукой Юлька, но тут же опомнилась. — Хм… 3десь душ и все такое, мэм. Шкаф я сейчас приведу в порядок.
    — Мне вполне хватит одной ячейки.
    — Одной? — удивилась Юлька и, передернув плечиками, продолжила: — Я приготовила для вас верхнюю полку, мэм.
    — Отлично. И, я думаю, не стоит всюду вставлять это никому не нужное “мэм”?
    — Но я… Извините, я не знаю вашего ранга…
    — 3ови меня Серафима. А ты — Юлия?
    — Да, Юлия Стриж.
    — Прекрасно. Предлагаю не церемониться, и давай на “ты”.
    Юлька обрадовалась, ибо боялась увидеть в инспекторе неприступную скалу, но тут же заставила себя насторожиться: а что если она опять применяет гипноз? Серафима распаковывала сумку, стоя спиной к девушке.
    — Я никогда не использую ментальное воздействие без веских на то причин, — вдруг сказала она. — В медизоляторе я прибегла к нему исключительно в лечебных целях.
    Юлька притихла, а Каляда с улыбкой обернулась к ней.
    — Неудобно было под кроватью?
    — Я… я только из любопытства… — пролепетала девчонка и тут поймала себя на том, что ожидаемого страха перед женщиной не испытывает.
    — Ты весьма кстати там оказалась, — совершенно серьезно продолжала Каляда, закрывая шкаф. — Мне понадобится помощь, чтобы прояснить ситуацию.
    — Но вы же меня совсем не знаете! — насторожилась Юлька.
    — Считай, что я рискую. И, кажется, мы договорились на “ты”.
    — А, да, конечно. Но я что-то не верю, чтобы дело было только в риске. Ты не похожа на человека, который начинает расследование, доверившись первому встречному.
    Инспектор ожидающе наблюдала за собеседницей, переводивший дух после своей скороговорки, и, когда та справилась с дыханием, уточнила:
    — И каковы же выводы?
    — Ты меня успела прозондировать. Верно?
    — Не совсем. Я сенсор, не скрываю. Когда я пошла за Грегом в его сознание, ты сама оказалась рядом. Я почувствовала твое присутствие. Ты восприняла окружающее так же, как Грег и я. Этот факт уже о многом говорит.
    — А разве другие чем-то отличались?
    — Мы слышали одни и те же слова, но они преобразовались в совершенно разные образы для нас и для них.
    — А откуда ты знаешь, как я поняла Грега?
    — Твое изумление прямо-таки сияло из-под койки, когда работники станции по-своему интерпретировали его рассказ.
    — Так уж и сияло? — фыркнула Юлька. — Лучше скажи: с чего это наши “архимеды” свихнулись? Грег же не упомянул ни о катастрофе, ни об экипаже. Так начинается общий психоз?
    — Это было бы слишком просто, — вздохнула инспектор. — Я много повидала, но нынешний случай для меня полнейшая новость.
    Юлька украдкой окинула Каляду взглядом и подумала: “Интересно, когда это она успела много повидать? Ей за 30 хотя бы перевалило?” А вслух предположила:
    — Может быть Грег сам сделал так, чтобы мы поняли одно, а люди совсем другое. Может быть он тоже сенсор?
    — Исключено, — покачала головой Серафима. — Для меня сейчас существует очень много вопросов, на которые я бы хотела найти ответы. И один из них — кто и зачем заставил юношу забыть себя и послал его каким-то неестественным способом на эту планету.
    — Послал его? — Юлька вздрогнула. — Он шпион?!
    — Возможно невольный. Тебе не показалось странным, что на станции не получили никаких сообщений о крушении корабля?
    — Если авария произошла далеко отсюда, то сигнал перехватили военные форпосты.
    — И спецслужба, конечно, — напомнила Каляда. — Однако такого сигнала не было. Да и челнок не выдержит полет более пятидесяти часов. Следовательно, отстрел капсулы произошел где-то в области действия локаторов вашей станции. Но приборы не зафиксировали поблизости ничего похожего на звездолет.
    — Так откуда же Грег здесь взялся?
    — Это я и хочу выяснить. Завтра полечу вместе с патрулем на место падения капсулы.
    — А мне можно с тобой?
    — Думаю, да. Кто твой пилот?
    — Виктор Рамзес.
    — Прекрасно, скажу лейтенанту, чтобы он откомандировал вас со мной. А сейчас давай отдыхать, Юля. Завтрашний день обещает быть бурным.
    Пока девушка умывалась, Каляда сидела за столом и методично обрабатывала ногти на руках. Юлька, заглянув через ее плечо, обнаружила целый маникюрный арсенал. “Хобби надо уважать”, — усмехнулась она про себя.
    Переодевалась Серафима, закрывшись в душевой, что слегка задело Юльку: парней еще есть смысл стесняться, а уж девчонку! Краем глаза она наблюдала, как Каляда выключает свет и забирается, вернее — одним легким прыжком взлетает на верхнюю полку. Ее тело в черном гладком трико казалось телом змеи: гибкое, сильное, стройное. “С такой фигуркой надо быть принцессой, а не инспектором спецслужбы”, — решила Юлька, засыпая.

5

   — Пожалуйста, Донай, ничего не трогай на столе.
    Огненно-рыжий богатырь в красном с ухмылкой ответ руку от замысловатого сосуда, который намеревался взять.
    — Какая секретность, дорогой кузен! А знаешь, отец не доволен тем, как у тебя продвигаются дела.
    Изящный молодой человек в белых одеждах оторвался от пульта прибора.
    — Если ты имеешь ко мне поручение, говори, а нет — оставь меня, у меня много работы.
    — Не гони лошадей, братец, — отмахнулся рыжий, не двигаясь с места. — Я всего лишь зашел взглянуть, чем изволит заниматься изобретательный князь Оливул. Кажется, у тебя не очень здорово получилось с местным энергетическим фоном? Не хочешь сознаваться, что слабеешь?
    — Я не скрываю, — негромкий красивый голос бесцветным эхом звучал в просторном зале- лаборатории, — энергия этого Мира не настолько пассивна, как я предполагал. Но это не помешает мне выполнить миссию, возложенную на меня.
    — Какая самоуверенность!
    Белый князь круто повернулся к кузену. Синие глаза его гневно блеснули из-под легкого капюшона, наброшенного на голову.
    — Что ты хочешь от меня, Донай? Если ты ищешь ссоры — считай, что ты своего уже добился. Но знай, пока мы делаем общее дело под знаменем твоего отца Аз-князя Диербрука, я не допущу, чтобы наши личные трения и твои амбиции так или иначе повлияли на успех. У нас есть цель, к которой мы будем стремиться, остальное значения не имеет.
    — Совершенно верно, Оливул! — раздалось из вдруг оживших динамиков.
    Оба молодых человека поклонились князю Диербруку, чье изборожденное морщинами сухое лицо возникло перед ними на огромном, во всю стену зала, экране.
    — Донай, — продолжал он, — ты подготовил коммуникации для подачи энергии на мою платформу с планеты?
    — Само собой! Могу начать в любой момент.
    Старик отрывисто кивнул.
    — Тогда оставь нас.
    Рыжеволосый атлет исподлобья посмотрел на кузена и нарочито медленно вышел. Аз-князь дождался, когда за сыном закроется дверь, и обратился к племяннику.
    — Что мы имеем, Оливул, кроме колкостей моего несносного отпрыска?
    — Я контролирую научную базу на планете через Грег-Гора. Несанкционированных сообщений больше не будет.
    — Ты выяснил, кто из людей и почему заметил нестабильность энергетического фона планеты? И каким образом сумел передать сообщение без твоего ведома?
    — Я предполагаю, мой князь, что среди людей на базе оказался кто-то с большим собственным потенциалом, и я не заметил его вовремя.
    — Ну-ну, мой мальчик, не расстраивайся. Это мелочи, тем более, что ты исправил положение. Уверен, ты будешь сопровождать меня до конца — до Изначальной точки, и разделишь со мной триумф победы!
    — Я сделаю все, что смогу, дядя.
    — Отлично. Завтра в полдень я начну. Продолжай Играть. Меняй реальность, меняй предметы. Мне все равно, как именно ты будешь действовать. Мне нужен устойчивый концентрированный поток, чтобы построить мост. Доная я отдам в твое распоряжение, как только он переведет энергию на мой Экзистедер.
    — Есть еще одно, о чем я не успел рассказать.
    — Что именно? — седые брови сдвинулись к переносице.
    — Получив сообщение об изменениях внешнего поля планеты, с Альционы прислали инспектора спецслужбы.
    — Ну и что? Он исчезнет в твоей Игре. Дай ему какое-нибудь дело, пусть ищет то, чего нет. Оливул, не мне учить тебя накладывать образ!
    — Да, мой князь. Но инспектор обладает не до конца понятными мне способностями. Эта женщина — мощный сенсор. Более того, проводя над Грегом гипнотический сеанс, она действовала на уровне расшифровки ядра Сущности.
    — Ерунда, Оливул. Люди не имеют даже примитивных приборов, способных расшифровать подсознание.
    — У нее не было приборов. Она провела тест сама.
    — Уж не хочешь ли ты сказать, что она внемиренец?
    — У меня не было пока возможности проверить, но женщина — необычный человек, в этом я убежден, — Оливул бесстрастно смотрел на Аз-князя.
    Диербрук вынужден был призадуматься.
    — Хорошо, — произнес он наконец, — следи на ней постоянно. Маловероятно, чтобы кто-либо вычислил наши планы. Но все же будь поосторожнее. Завтра — начало. Мы оживим древнюю Силу Созидания и в корне изменим Миры. Наступает время Демиургов! Мы создадим Счастье и Совершенство! И ты — моя правая рука, Оливул Бер- Росс.
    Экран потух.
    Белый князь опустился на висящий в пространстве стул без ножек и со вздохом скинул с головы капюшон. Совершенно белые густые волосы упали на плечи.
    По приказу хозяина явился андроид.
    — Проверь все струи, направленные на станцию, — велел ему Оливул. — Максимум внимания на Грег-Гора. Если будут малейшие отклонения от нормы, дай мне знать. Я иду отдыхать. Это всё.