Сергей Глушков,
журналист, краевед, политолог

 

Пир длиною в жизнь

Когда я впервые пришел сюда – прямо от окошечка паспортистки, через которое получил первый в своей жизни паспорт, у меня было такое чувство, словно я иду пировать. С тех пор этот пир так и длится – вот уже почти сорок лет, не только не утоляя аппетита, но и вызывая все новые, столь же неутолимые потребности.

Сказать, что библиотека помогла мне учиться, – значит сказать очень мало. Конечно, я приходил сюда заниматься, будучи школьником, потом студентом университета и Литинститута. Но здесь я не только получал новые знания, но и совершал открытия, то есть узнавал нечто такое, что способно было изменить жизнь. Такое случалось, когда я читал здесь еще не успевшие попасть в список запрещенных “Один день Ивана Денисовича” Александра Солженицына, “Государственность и анархия” Михаила Бакунина (самое поразительное, что эта книга тогда, в 70-е годы, стояла на полке прямо в читальном зале среди других изданий из библиотеки М.И. Калинина). Еще более значимое событие произошло в тот день, когда милая библиотечная дама с некоторой оглядкой принесла мне книгу, название которой нет надобности приводить и которой, кажется, даже не было в каталоге. Тогда впервые в конце 80-х я прочитал фразу: “В начале было Слово”.

Именно в ту пору, когда пробужденные мысли и слово все более становились материальной силой, наша областная универсальная научная библиотека совершенно естественно, хотя и неожиданно, приобрела статус общественно-политического центра. Честно говоря, сегодня трудно вспомнить, под какой именно вывеской проходили в библиотеке встречи. “Горьковка” не просто давала крышу этим собраниям, но и весьма активно организовывала их, стремясь всякому разговору придать не только конструктивный, но и обязательно уважительный, в лучшем смысле этого слова интеллигентный характер. Именно здесь вырабатывалась культура политических дискуссий – увы, оставшаяся по сей день невостребованной, поскольку воспринявшие ее участники тех собраний довольно быстро были отодвинуты теми, кто предпочел совсем иную политическую “культуру”.

Тем не менее все последующие десятилетия XX века областная библиотека оставалась центром сосредоточения тверской общественной мысли, выражавшейся, разумеется, не только чисто политически, но и, так сказать, “политкультурно”, то есть в попытках выработать столь недостающие нам сегодня правила общественной жизни. И опять же роль библиотеки в этом процессе была совершенно ясной и осмысленной. Ее широкие международные связи помогали узнать и осознать цивилизованные европейские и, как это неудивительно, отчасти – через зарубежных соотечественников - русские дореволюционные традиции общественной деятельности. На этом фоне явно не смотрелись бы ни зоологический национализм, ни иная идеологическая зашоренность, включая, между прочим, и безоглядное прозападничество, также неуместное в хранилище главных достижений русской культуры. Библиотека стала еще и центром тверского патриотизма – и не только потому, что очевидный интерес к тверской культуре ее зарубежных партнеров явно поднимал тверичей в собственных глазах. Огромная краеведческая работа, умелая политика морального стимулирования тверского книгоиздания, выставочная деятельность – все это способствовало заметному росту регионального самосознания, которое все более становится фактором тверской политической и общественной жизни.

Самое удивительное, что в этой части своей деятельности, как бы и не относящейся к функциям собственно библиотечным, нашу областную библиотеку решительно не в чем упрекнуть. В области общественно-политической она сделала много больше того, что вообще можно ожидать, уж не говорю – требовать от библиотеки. Заразительный дух подлинного энтузиазма, интеллигентности, тонкой дипломатичности – вот что находят в этих стенах все те, кто имеет хоть какие-то основания относить себя к тверской общественности.