Тверская областная универсальная научная библиотека им. А.М.Горького.

Мария Башкирцева

Мария Константиновна Башкирцева родилась в 1858 году (в изданиях «Дневника» указан 1860 г.) в имении Гавронцы (Гайворонцы) недалеко от Полтавы, в семье отставного офицера и предводителя местного дворянства Константина Башкирцева. После развода родителей мать забрала двенадцатилетнюю Марию в Европу, они жили в Италии, Германии, Испании, Франции...
С двенадцати лет девушка вела дневник, в котором поведала историю своей жизни. Ее страстным желанием было «остаться на земле во что бы то ни стало». Мария упорно занималась своим образованием, изучала иностранные языки, историю и философию, увлекалась политикой. Но самым сильным ее увлечением стала живопись, которую она изучала в Академии Жулиана в Париже. В 1880 г. художница выставила в Парижском салоне свое первое произведение «Молодая женщина, читающая Дюма».
В возрасте 24 лет Мария Башкирцева умерла от чахотки и была похоронена в самом центре французской столицы на кладбище Пасси. Через несколько лет французский писатель Андрэ Терье привел в порядок ее записи и в 1887 г. опубликовал их. Книга произвела настоящую сенсацию. Написанный по-французски, «Дневник Марии Башкирцевой» был переведен на несколько европейских языков. Дневником болели, восторгались, его отрицали, над ним посмеивались и даже сомневались в подлинности, но не оставались равнодушными!
Дневник написан предельно откровенно, подобных ему почти нет в истории, и, может быть, поэтому он подвергался столь яростной критике...
Интересна история публикации этой книги в России. В 1887 г. после окончания 2 курса историко-филологического отделения Высших женских (Бестужевских) курсов наша соотечественница Любовь Яковлевна Гуревич едет лечиться во Францию, где и покупает только что вышедший из печати «Дневник». Она знакомится с матерью Марии Башкирцевой, с ее картинами и архивом. Вернувшись из Парижа, Л. Гуревич пишет о ней статьи и переводит отрывки из «Дневника». Любопытно, как реагировали некоторые наши современники на появление этих публикаций. Вот что пишет известный адвокат и писатель А.Ф. Кони отцу Л. Гуревич 1 авг. 1887 г.: «Я читал отрывки из дневника Башкирцевой и жалею, что Любочка (которой я очень симпатизирую) переводит это больное, гнилое, страдающее преждевременным истощением произведение раздутой знаменитости. Наша литература ничего бы не проиграла от отсутствия этого перевода». Однако Л. Гуревич в 1892 г. в журнале «Северный вестник» публикует «Дневник» полностью, после чего он уже в книжном варианте выдержал несколько переизданий.
«Дневник» имел оглушительный успех и оказал влияние на многих молодых писателей того времени. Им зачитывались В. Брюсов, М. Цветаева, В. Хлебников и др. Свою первую книгу «Вечерний альбом» Марина Цветаева посвятила Башкирцевой, особо выделив одно стихотворение:

Вечерний дым над городом возник,
Куда-то вдаль покорно шли вагоны,
Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны.
В одном из окон полудетский лик.
….......
С той девушкой у темного окна
- Виденьем рая в сутолке вокзальной
Не раз встречалась я в долинах сна.
Но почему она была печальной?
Чего искал прозрачный силуэт?
Быть может ей — и в небе счастья нет?

Существует мнение, что жизнь Марии Башкирцевой старательно идеализирована публикаторами и ее семьей (Александров А. Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой. - М.: Захаров, 2003). Но автор дневника, как того и хотела, оставила свой след на земле: ее книга представляет интерес для современного читателя, ее живописные работы сегодня находятся в Русском музее и Третьяковской галерее, в музеях Ниццы и Парижа, в многочисленных частных коллекциях.

1876. Среда, 1 мая.
Не говорят ли, что умные люди сходятся в своих мнениях? Я вот читаю Ларошфуко и нахожу у него многое, что у меня написано здесь. Я думала, что делаю открытия, а это все уже известно, все давным-давно сказано... Затем я читала Горация, Лабрюера...
Я боюсь за свои глаза. Во время рисования я должна была несколько раз останавливаться, так как ничего не видела. Я их слишком утомляю, потому что я все время рисую, читаю или пишу.
Сегодня вечером я просмотрела мои конспекты классиков, это меня заняло. И, кроме того, я открыла очень интересное сочинение о Конфуции — латинский текст и французский перевод. Нет ничего лучше, как занятый ум: работа все побеждает — особенно умственная работа.

1878. Понедельник, 23 сентября.
Неужели я действительно буду художницей? Несомненно одно — что я выхожу из мастерской только для того, чтобы браться за римскую историю с гравюрами, примечаниями, географическими картами, текстами и переводами.
И это опять-таки глупо: никто этим не занимается, и моя беседа была бы гораздо более блестящей, если бы я читала вещи более современные. Кому какое дело до первоначальных учреждений, до числа граждан в правление Тулла Гостилия, до священных обрядов во времена Нумы, до борьбы трибунов и консулов?..
Когда я кончу Тита Ливия, я примусь за историю Франции Мишле, а потом буду читать греков, с которыми знакома только по слухам из цитат других авторов...
Я знаю Аристофана, Плутарха, Геродота, отчасти Ксенофонта, кажется, и все тут. Еще Эпиктета, но, право, все это далеко недостаточно. И потом Гомера — его я знаю отлично; немножко также — Платона.

1883. Пятница, 30 марта.
Я работала сегодня до шести часов, шесть часов было еще светло, я отворила двери на балкон и стала слушать звон, разносившийся из церквей, дыша весенним воздухом и играя на арфе.
Я так спокойна. Я славно поработала, потом вымылась, оделась в белое, поиграла на арфе и теперь взялась за перо, чувствуя себя спокойной, удовлетворенной, я вполне наслаждаюсь этой созданной мной обстановкой, где все у меня под руками... И так хорошо жить этой жизнью... в ожидании будущей славы. Но если бы она и пришла, слава, я отдавалась бы ей вполне каких-нибудь два месяца в году, а остальные десять месяцев проводила бы, запершись от всех и отдаваясь работе...

1883. Понедельник, 22 октября.
Мне очень хотелось бы, чтобы моя чахотка оказалась плодом моего воображения. Было, кажется, такое время, когда чахотка была в моде и всякий старался казаться чахоточным или действительно воображал себя больным. О, если бы это оказалось одним только воображением! Я ведь хочу жить во что бы то ни стало и несмотря ни на что — я ведь не страдаю от любви, у меня нет никакой мании, ничего такого. Я хотела бы быть знаменитой и пользоваться всем, что есть хорошего на земле... ведь это так просто.

1884. Вторник, 11 марта.
Идет дождь. Но не только это... мне нездоровится... Все это так несправедливо. Небо слишком жестоко ко мне.
Мне кажется, что никто не любит всего так, как я люблю: искусство, живопись, музыку, книги, свет, платья, роскошь, шум, тишину, смех, грусть, тоску, шутки, любовь, холод, солнце, все времена года, всякую погоду, спокойные равнины России и горы вокруг Неаполя, снег зимою, дождь осенью, весну с ее тревогой, спокойные летние дни и прекрасные ночи с сверкающими звездами... я все люблю до обожания. Все представляется мне со своих интересных и прекрасных сторон: я хотела бы все видеть, все иметь, все обнять, слиться со всем и умереть… с экстазом, чтобы изведать эту последнюю тайну, этот конец всего или божественное начало.

1884. Среда, 25 июня.
Перечтите мои тетради 1875, 1876 и 1877 годов. На что там только не жалуюсь: это постоянное стремление к чему-то… неопределенному. Я сидела каждый вечер, разбитая и обессиленная этим постоянным исканием, что делать со своей яростью и отчаянием. Поехать в Италию? Остаться в Париже? Выйти замуж? Взяться за живопись? Что сделать с собой? Уезжая в Италию, я не была бы уже в Париже, а это была жажда — быть зараз повсюду!
Чем я только не перебывала в моем детском воображении! Сначала я была танцовщицей — знаменитой танцовщицей Петипа, обожаемой Петербургом. Каждый вечер я надевала открытое платье, убирала цветами голову и с серьезнейшим видом танцевала в зале при стечении всей нашей семьи. Потом я была первой певицей в мире. Я пела, аккомпанируя себе на арфе, и меня уносили с триумфом... не знаю кто и куда. Потом я электризовала массы силой моего слова... Император женился на мне, чтобы удержаться на троне, я жила в непосредственном общении с моим народом, я произносила перед ним речи, выясняя ему свою политику, и народ был тронут мною до слез... Словом, во всем, во всех направлениях, во всех чувствах и человеческих удовлетворениях я искала чего-то неправдоподобно великого... И если это не может осуществиться, лучше уж умереть...

Александров А.А. Мадемуазель Башкирцева. Подлинная жизнь / Александр Александров. - Москва : Захаров, 2003. - 319 с.
Аннинский Л.А. Феномен Марии Башкирцевой // Свободная мысль. - 2007. - № 5. - С. 131-142.
Боголюбов А.П. Феномен-девица // Наше наследие. - 2007. - № 83/84. - С. 150-153.
Коснье К. Мария Башкирцева: портрет без ретуши / Колет Коснье; [пер. с фр. Т. Чугуновой ; предисл. И. Владимирова ; послесл. Т. Швец]. - Москва : ТЕРРА - Книжный клуб, 2008. - 285 с.
Ом В. Три улыбки Марии Башкирцевой // Будь здоров! - 2010. - № 10. - С. 88-93, 4-я с. обл. - (История одного портрета).
Рано погасшая звезда. Мария Башкирцева = Star Flickered Out Too. Maria Bashkirtseva // Русская галерея - XXI век / RUSSIAN GALLERY. XXI c. - 2009. - № 3. - С. 71-73. - (Школа юного художника).
Швец Т. Свой след на земле: к 150-летию Марии Башкирцевой // Роман-газета. - 2008. - № 10. - С. 112. - (Лики России).