Государственное бюджетное учреждение культуры Тверская ордена "Знак Почета" областная универсальная научная
библиотека им. А.М. Горького
 

контакты поиск

КАТАЛОГ БИБЛИОТЕКИ

Продление книг

 


 

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня...

К 100-летию со дня начала Первой мировой войны

Мы - дети страшных лет России -
Забыть не в силах ничего :

по страницам журналов

Какой воздаст награду стих
За подвиг чести, подвиг боли? :

поэты-современники о Первой мировой войне

Медный грохот, дымный порох... :
картины войны


Какой воздаст награду стих
За подвиг чести, подвиг боли?

поэты-современники о Первой мировой войне

Анна Ахматова Памяти 19 июля 1914, Молитва

Александр Блок (З.Н. Гиппиус) Рожденные в года глухие…, Петроградское небо мутилось дождем…, Я не предал белое знамя…

Валерий Брюсов Последняя война

Зинаида Гиппиус Медный грохот, дымный порох…

Сергей Городецкий Письма с фронта

Николай Гумилев Наступление, Взгляните: вот гусары смерти!.., «Война» (М. М. Чичагову)

Сергей Есенин Молитва матери, Богатырский посвист

Георгий Иванов Павшим гвардейцам, Георгий Победоносец, Врагам, Наш долг, Закат в окопах

Аполлон Коринфский К великой годовщине (19.07.1914 — 19.07.1916.)

Владимир Маяковский Война объявлена

Велемир Хлебников Тризна

Саша Черный На поправке, Привал, Сестра


Анна Ахматова

Анна Ахматова

Памяти 19 июля 1914

Мы на сто лет состарились, и это
Тогда случилось в час один:
Короткое уже кончалось лето,
Дымилось тело вспаханных равнин.

Вдруг запестрела тихая дорога,
Плач полетел, серебряно звеня...
Закрыв лицо, я умоляла Бога
До первой битвы умертвить меня.

Из памяти, как груз отныне лишний,
Исчезли тени песен и страстей.
Ей - опустевшей - приказал Всевышний
Стать страшной книгой грозовых вестей.

Лето 1916
Слепнево

Молитва

Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар -
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.

1915

Александр Блок

Александр Блок

З.Н. Гиппиус

Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы - дети страшных лет России -
Забыть не в силах ничего.

Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы -
Кровавый отсвет в лицах есть.

Есть немота - то гул набата
Заставил заградить уста.
В сердцах, восторженных когда-то,
Есть роковая пустота.

И пусть над нашим смертным ложем
Взовьется с криком воронье, -
Те, кто достойней, Боже, Боже,
Да узрят царствие твое!

8 сентября 1914

*** *** ***

Петроградское небо мутилось дождем,
На войну уходил эшелон.
Без конца - взвод за взводом и штык за штыком
Наполнял за вагоном вагон.

В этом поезде тысячью жизней цвели
Боль разлуки, тревоги любви,
Сила, юность, надежда... В закатной дали
Были дымные тучи в крови.

И, садясь, запевали Варяга одни,
А другие - не в лад - Ермака,
И кричали ура, и шутили они,
И тихонько крестилась рука.

Вдруг под ветром взлетел опадающий лист,
Раскачнувшись, фонарь замигал,
И под черною тучей веселый горнист
Заиграл к отправленью сигнал.

И военною славой заплакал рожок,
Наполняя тревогой сердца.
Громыханье колес и охрипший свисток
Заглушило ура без конца.

Уж последние скрылись во мгле буфера,
И сошла тишина до утра,
А с дождливых полей всё неслось к нам ура,
В грозном клике звучало: пора!

Нет, нам не было грустно, нам не было жаль,
Несмотря на дождливую даль.
Это - ясная, твердая, верная сталь,
И нужна ли ей наша печаль?

Эта жалость - ее заглушает пожар,
Гром орудий и топот коней.
Грусть - ее застилает отравленный пар
С галицийских кровавых полей...

1 сентября 1914

***  *** ***

Я не предал белое знамя,
Оглушенный криком врагов,
Ты прошла ночными путями,
Мы с тобой - одни у валов.

Да, ночные пути, роковые,
Развели нас и вновь свели,
И опять мы к тебе, Россия,
Добрели из чужой земли.

Крест и насыпь могилы братской,
Вот где ты теперь, тишина!
Лишь щемящей песни солдатской
Издали  несется волна.

А вблизи - всё пусто и немо,
В смертном сне - враги и друзья.
И горит звезда Вифлеема
Так светло, как любовь моя.

3 декабря 1914

Валерий Брюсов

Валерий Брюсов

Последняя война

Свершилось. Рок рукой суровой
Приподнял завесу времен.
Пред нами лики жизни новой
Волнуются, как дикий сон.

Покрыв столицы и деревни,
Взвились, бушуя, знамена.
По пажитям Европы древней
Идет последняя война.

И все, о чем с бесплодным жаром
Пугливо спорили века.
Готова разрешить ударом
Ее железная рука.

Но вслушайтесь! В сердцах стесненных
Не голос ли надежд возник?
Призыв племен порабощенных
Врывается в военный крик.

Под топот армий, гром орудий,
Под ньюпоров гудящий лет,
Все то, о чем мы, как о чуде,
Мечтали, может быть, встает.

Так! слишком долго мы коснели
И длили Валтасаров пир!
Пусть, пусть из огненной купели
Преображенным выйдет мир!

Пусть падает в провал кровавый
Строенье шаткое веков, -
В неверном озареньи славы
Грядущий мир да будет нов!

Пусть рушатся былые своды,
Пусть с гулом падают столбы;
Началом мира и свободы
Да будет страшный год борьбы!

17 июля 1914

Зинаида Гиппиус

Зинаида Гиппиус

Медный грохот, дымный порох,
Рыжелипкие струи,
Тел ползущих влажный шорох...
Где чужие? где свои?

Нет напрасных ожиданий,
Недостигнутых побед,
Но и сбывшихся мечтаний,
Одолений - тоже нет.

Все едины, всё едино,
Мы ль, они ли... смерть - одна.
И работает машина,
И жует, жует война...

1914

Сергей Городецкий

Сергей Городецкий

Письма с фронта
А. А. Г[ородецкой]

1

Прости меня, когда я грешен,
Когда преступен пред тобой,
Утешь, когда я безутешен,
Согрей улыбкой молодой.

О счастье пой, когда служу я
Твоей волшебной красоте.
В раю кружись со мной, ликуя,
И бедствуй вместе в нищете.

Делись со мной огнем и кровью,
Мечтой, и горем, и трудом.
Одной мы скованы любовью
И под одним крестом идем.

Одна звезда над нами светит,
И наши сплетены пути.
Одной тебе на целом свете
Могу я вымолвить: "Прости!"

26 января 1916

2

О тебе, о тебе, о тебе
Я тоскую, мое ликованье.
Самой страшной отдамся судьбе,
Только б ты позабыла страданье.

Плачет небо слезами тоски,
Звон дождя по садам пролетает.
С яблонь снегом текут лепестки.
Скорбь моя, как огонь, вырастает.

Вот она охватила сады
И зарю у озер погасила,
Оборвала лучи у звезды,
У вечерней звезды белокрылой.

Ало-черным огнем озарен,
Страшен свод. Но, смеясь и сияя,
В высоте, как спасительный сон,
Ты стоишь надо мной, дорогая.

Я к тебе из томленья, из тьмы
Простираю безумные руки.
О, когда же увидимся мы
И сольемся, как в пении звуки?

6 мая 1916, Ван

Николай Гумилев

Николай Гумилев

Наступление

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.

<1914>

*** *** ***

Взгляните: вот гусары смерти!
Игрою ратных перемен
Они, отчаянные черти,
Побеждены и взяты в плен.

Зато бессмертные гусары,
Те не сдаются никогда,
Войны невзгоды и удары
Для них как воздух и вода.

Ах, им опасен плен единый,
Опасен и безумно люб,
Девичьей шеи лебединой
И милых рук, и алых губ.

<1917>

«Война»
(М. М. Чичагову)

Как собака на цепи тяжелой,
Тявкает за лесом пулемет,
И жужжат шрапнели, словно пчелы,
Собирая ярко-красный мед.

А «ура» вдали - как будто пенье
Трудный день окончивших жнецов.
Скажешь: это - мирное селенье
В самый благостный из вечеров.

И воистину светло и свято
Дело величавое войны,
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.

Тружеников, медленно идущих
На полях, омоченных в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.

Как у тех, что гнутся над сохою,
Как у тех, что молят и скорбят,
Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят.

Но тому, о Господи, и силы
И победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет: «Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй!»

<1914>

Сергей Есенин

Сергей Есенин

Молитва матери

На краю деревни старая избушка,
Там перед иконой молится старушка.

Молитва старушки сына поминает,
Сын в краю далеком родину спасает.

Молится старушка, утирает слезы,
А в глазах усталых расцветают грезы.

Видит она поле, поле перед боем,
Где лежит убитым сын ее героем.

На груди широкой брызжет кровь, что пламя,
А в руках застывших вражеское знамя.

И от счастья с горем вся она застыла,
Голову седую на руки склонила.

И закрыли брови редкие сединки,
А из глаз, как бисер, сыплются слезинки.

1914

Богатырский посвист

Грянул гром. Чашка неба расколота.
Разорвалися тучи тесные.
На подвесках из легкого золота
Закачались лампадки небесные.
Отворили ангелы окно высокое,
Видят - умирает тучка безглавая,
А с запада, как лента широкая,
Подымается заря кровавая.
Догадалися слуги божии,
Что недаром земля просыпается,
Видно, мол, немцы негожие
Войной на мужика подымаются.
Сказали ангелы солнышку:
"Разбуди поди мужика, красное,
Потрепи его за головушку,
Дескать, беда для тебя опасная".
Встал мужик, из ковша умывается,
Ласково беседует с домашней птицею,
Умывшись, в лапти наряжается
И достает сошники с палицею.
Думает мужик дорогой в кузницу:
"Проучу я харю поганую".
И на ходу со злобы тужится,
Скидает с плечей сермягу рваную.
Сделал кузнец мужику пику вострую,
И уселся мужик на клячу брыкучую.
Едет он дорогой пестрою,
Насвистывает песню могучую,
Выбирает мужик дорожку приметнее,
Едет, свистит, ухмыляется,
Видят немцы - задрожали дубы столетние,
На дубах от свиста листы валятся.
Побросали немцы шапки медные,
Испугались посвисту богатырского...
Правит Русь праздники победные,
Гудит земля от звона монастырского.

1914

Георгий Иванов

Георгий Иванов

Павшим гвардейцам

Я вижу ясно тот жестокий бой,
Треск пулеметов и снарядов вой,
Простреленных знамен столетний шелк,
Твоих знамен, Конногвардейский полк!

Смерть не страшна и слава впереди
Самоотверженья огонь в груди.
Лети, молва, чтоб Родине принесть
О брани славной и победе весть!

Сломил героев схватки бурелом,
И ангел смерти осенил крылом,
Но вечности их память предана
И доблестью покрыты имена. 

Георгий Победоносец

Идущие с песней в бой,
Без страха - в свинцовый дождь,
Вас Георгий ведет святой,
Крылатый и мудрый вождь.

Пылающий меч разит
Средь ужаса и огня,
И звонок топот копыт
Его снегового коня.

Он тоже песню поет,
В ней - слава и торжество.
И те, кто в битве падет,
Услышат песню его.

Услышат в последний час
Громовый голос побед.
Зрачкам тускнеющих глаз
Блеснет немеркнущий свет! 

Врагам

1.
Германия! Союзники твои -
Насилие, предательство, да плети!
В развалинах Лувен и Шантильи,
Горят книгохранилища столетий.

Но близок час! Уже темнеет высь
От грозного возмездья приближенья.
И слышен гром побед: то начались
Возмездие забывших пораженья.

Смятенные, исчезнут дикари,
Как после бури исчезает пена,
Но светом вечной залиты зари
Священные развалины Лувена!

2.
Враги, топчите правду Божью -
Недолго ждать уже суда.
Он грянет - и позорной ложью
Вы не откупитесь тогда!

Нет! Этот вызов не случаен:
Вопрос решится роковой, -
Сраженный в сердце, рухнет Каин
И Авель меч отбросит свой!

Наш долг

Всех, позабывших жизнь свою,
И слившихся в святую лаву
И погибающих в бою
За честь России и за славу, -

Не надо празднословить их:
Они - в бессмертном ореоле,
Какой воздаст награду стих
За подвиг чести, подвиг боли?

Их имена занесены
На нерушимые скрижали.
А мы достойными должны
Быть славы, что они стяжали.

Мешайте цепкой нищете
К их семьям находить дорогу, -
Не оскудеют руки те,
Что обездоленным помогут.

Не подаянье это, нет,
А долг героям неоплатный,
За озарения побед
И за тяжелый подвиг ратный.

Закат в окопах

Сеет дождь. В окопах тесно,
Докучает пушек вой.
Ветер сказ ведет унылый
О родимой стороне.

Вдруг - зажегся свет чудесный
И, сквозь дым пороховой,
Мчится всадник огнекрылый
На небесном скакуне.
 
В алый сумрак улетая,
Он торопит скакуна,
Шпоры острые вонзает
В белоснежные бока...
 
Вот исчез. Лишь золотая
Тень на западе видна,
Лишь по небу проплывают,
Багровея, облака...
 
Сеет дождь. Сжимают руки
Крепче верное ружье.
Оглашают дол безлесный
Пушек гром и ветра вой...
 
Но не мучат эти звуки,
Где уныние мое?
Сердцу светит стяг чудесный
Сквозь туман пороховой.

*** *** ***

О, твердость, о, мудрость прекрасная
Родимой страны!
Какая уверенность ясная
В исходе войны!

Не стало ли небо просторнее,
Светлей облака?
Я знаю: воители горние -
За наши войска.

Идут с просветленными лицами
За родину лечь, -
Над ними - небесные рыцари
С крылами у плеч.

И если устали, ослабли мы,
Не видим в ночи, -
Скрещаются с вражьими саблями
Бесплотных мечи.

Аполлон Коринфский

Аполлон Коринфский

К великой годовщине
19.07.1914 — 19.07.1916.

Она уже близка – вторая годовщина
Того святого дня, когда родной народ
Грудь к груди встретился с насильем чужанина,
Ворвавшегося к нам лавиною невзгод,
В надежде сокрушить славянства исполина
В Четырнадцатый год.

О, этот грозный год кровавого разгула,
Год, в летопись веков преступною рукой
Внесенный, год – когда «доверье обманула
Ложь, возведенная в культуры высший строй»,
Год адских кононад немолкнущего гула,
Год жертв неслыханных, год бури боевой!..

День девятнадцатого июля рокового
Навеки в памяти всех стран и всех племен;
Он, гранью новой став на рубеже былого,
Судьбы Европы всей решить был обречен –
В расчетах дерзостных вождя слепцов слепого,
Кем меч коварно был над миром занесен.

И он разбил весь мир на два враждебных стана:
Поработители, предатели, рабы –
В одном, над кратером дремавшего вулкана
Справляющие пир губительной борьбы;
В другом – соратники славянского титана,
Борцы за свет свобод, за лучшия судьбы…

Четырнадцатый год – он только был предтечей
Преемников своих: судеб он не решил.
В Пятнадцатом – с его ожесточенной сечей –
Уравновесилась готовность ратных сил;
Но сколько он нанес народам всем увечий,
Как много вырыл он безвременных могил!..

Был враг наш опьянен обманчивым успехом,
Доставшимся ему ценою чести всей, -
Позорною ценой, - всех преступлений эхом
Успех отозвался с привисленских полей,
С лесных литовских пущ, - ударил по доспехам
И в грудь, и в тыл ему налет богатырей.

Они воспрянули по всем кровавым нивам
Пошли они вперед, как буйный ураган,
Вся мощь родных Добрынь в них хлынула разливом
На хищников-врагов тысячеверстный стан,
Везде кладя предел их замыслам кичливым,
Им всюду нанося глубоких язвы ран…

Ты, год  Шестнадцатый, ты вынесешь решенье,
Желанный дашь исход разладу двух миров,
Ты истощишь в конец безумства исступленья,
Ты гидру зла спалишь огнем своих громов,
Ты – год возмездия за дерзость преступленья,
За беспримерные жестокости врагов!..

Да, год возмездия!.. Оно уже настало,
О нем уже гремел победный вешний гром,
Июньская гроза врасплох врага застала,
Прозимовавшего на фронте боевом…
Наш древний Святогор лишь приподнял забрало
Да крепче на чело надвинул свой шелом, -

И он уже нашел земли родимой тягу,
И бросил он ее с размаху на врага,
Дерзнувшего хулить сынов Руси отвагу,
Покинувших уют родного очага
И плоть и кровь свою несущих в жертву благу
Всех, для кого не жизнь – отчизна дорога…

Наш Святогор-народ, в невзгодах закаленный,
Со славой завершит страны великий путь, -
В нем дух окреп в боях, всей мощью ополченной
Вздохнула в дни скорбей его живая грудь,
И он пошел вперед, страданьем искупленный,
И вновь его назад с дороги не свернуть.

Он -  ко всему готов… Его сынов дружины
Победоносные врезаются в оплот
Насильника-врага, - с равнинной Буковины
Предгорьями Карпат Господь их стяг несет…
О будь благословен в святой день годовщины,
Четырнадцатый год!..

Владимир Маяковский

Владимир Маяковский

Война объявлена

«Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!»
И на площадь, мрачно очерченную чернью,
багровой крови пролилась струя!

Морду в кровь разбила кофейня,
зверьим криком багрима:
«Отравим кровью игры Рейна!
Громами ядер на мрамор Рима!»

С неба, изодранного о штыков жала,
слёзы звезд просеивались, как мука в сите,
и подошвами сжатая жалость визжала:
«Ах, пустите, пустите, пустите!»

Бронзовые генералы на граненом цоколе
молили: «Раскуйте, и мы поедем!»
Прощающейся конницы поцелуи цокали,
и пехоте хотелось к убийце - победе.

Громоздящемуся городу уродился во сне
хохочущий голос пушечного баса,
а с запада падает красный снег
сочными клочьями человечьего мяса.

Вздувается у площади за ротой рота,
у злящейся на лбу вздуваются вены.
«Постойте, шашки о шелк кокоток
вытрем, вытрем в бульварах Вены!»

Газетчики надрывались: «Купите вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!»
А из ночи, мрачно очерченной чернью,
багровой крови лилась и лилась струя.

20 июля 1914

Велемир Хлебников

Велемир Хлебников

Тризна

Гол и наг лежит строй трупов,
Песни смертные прочли.
Полк стоит, глаза потупив,
Тень от летчиков в пыли.
И когда легла дубрава
На конце глухом села,
Мы сказали: «Небу слава!» -
И сожгли своих тела.
Люди мы иль копья рока
Все в одной и той руке?
Нет, ниц вемы; нет урока,
А окопы вдалеке.
Тех, кто мертв, собрал кто жив,
Кудри мертвых вились русо.
На леса тела сложив,
Мы свершали тризну русса.
Черный дым восходит к небу,
Черный, мощный и густой.
Мы стоим, свершая требу,
Как обряд велит простой.
У холмов, у ста озер
Много пало тех, кто жили.
На суровый, дубовый костер
Мы руссов тела положили.
И от строгих мертвых тел
Дон восходит и Иртыш.
Сизый дым, клубясь, летел.
Мы стоим, хранили тишь.
И когда веков дубрава
Озарила черный дым,
Стукнув ружьями, направо
Повернули сразу мы.

Между 1914 и 1916

Саша Черный

Саша Черный

На поправке

Одолела слабость злая,
Ни подняться, ни вздохнуть:
Девятнадцатого мая
На разведке ранен в грудь.

Целый день сижу на лавке
У отцовского крыльца.
Утки плещутся в канавке,
За плетнем кричит овца.

Все не верится, что дома...
Каждый камень - словно друг.
Ключ бежит тропой знакомой
За овраг в зеленый луг.

Эй, Дуняша, королева,
Глянь-ка, воду не пролей!
Бедра вправо, ведра влево,
Пятки сахара белей.

Подсобить? Пустое дело!..
Не удержишь - поплыла,
Поплыла, как лебедь белый,
Вдоль широкого села.

Тишина. Поля глухие,
За оврагом скрип колес...
Эх, земля моя Россия,
Да хранит тебя Христос!

1916

Привал

У походной кухни лентой -
Разбитная солдатня.
Отогнув подол брезента,
Кашевар поит коня...

В крышке гречневая каша,
В котелке дымятся щи.
Небо - синенькая чаша,
Над лозой гудят хрущи.

Сдунешь к краю лист лавровый,
Круглый перец сплюнешь вбок,
Откроишь ломоть здоровый,
Ешь и смотришь на восток.

Спать? Не клонит... Лучше к речке -
Гимнастерку простирать.
Солнце пышет, как из печки.
За прудом темнеет гать.

Желтых тел густая каша,
Копошась, гудит в воде...
Ротный шут, ефрейтор Яша,
Рака прячет в бороде.

А у рощицы тенистой
Сел четвертый взвод в кружок.
Русской песней голосистой
Захлебнулся бережок.

Солнце выше, песня лише:
"Таракан мой, таракан!"
А басы ворчат все тише:
"Заполз Дуне в сарафан..."

Между 1914 и 1917

Сестра

Сероглазая женщина с книжкой присела на койку
И, больных отмечая вдоль списка на белых полях,
То за марлей в аптеку пошлет санитара Сысойку,
То, склонившись к огню, кочергой помешает в углях.

Рукавица для раненых пляшет, как хвост трясогузки,
И крючок равномерно снует в освещенных руках,
Красный крест чуть заметно вздыхает на серенькой блузке,
И, сверкая починкой, белье вырастает в ногах.

Можно с ней говорить в это время о том и об этом,
В коридор можно, шаркая туфлями, тихо уйти -
Удостоит, не глядя, рассеянно-кротким ответом,
Но починка, крючок и перо не собьются с пути.

Целый день она кормит и чинит, склоняется к ранам,
Вечерами, как детям, читает больным "Горбунка",
По ночам пишет письма Иванам, Петрам и Степанам,
И луна удивленно мерцает на прядях виска.

У нее в уголке, под лекарствами, в шкафике белом,
В грязно-сером конверте хранится армейский приказ:
Под огнем из-под Ломжи в теплушках, спокойно и смело,
Всех, в боях позабытых, она вывозила не раз.

В прошлом - мирные годы с родными в безоблачном Пскове,
Беготня по урокам, томленье губернской весны...
Сон чужой или сказка? Река человеческой крови
Отделила ее навсегда от былой тишины.

Покормить надо с ложки безрукого парня-сапера,
Казака надо ширмой заставить - к рассвету умрет.
Под палатой галдят фельдшера. Вечеринка иль ссора?
Балалайка затенькала звонко вдали у ворот.

Зачинила сестра на халате последнюю дырку,
Руки вымыла спиртом,- так плавно качанье плеча,
Наклонилась к столу и накапала капель в пробирку,
А в окошке над ней вентилятор завился, журча.

Между 1914 и 1917


<< Назад

Web-мастерская
weblib@tverlib.ru
© 1998-2014 Тверская областная библиотека им. А.М. Горького
E-mail: lbr@tverlib.ru