|
СОН
«Кто столько мог тебя, мой друг
развеселить?
От смеха ты почти не можешь говорить.
Какие радости твой разум восхищают,
Иль деньгами тебя без векселя ссужают?
Иль талия тебе счастливая пришла
И двойка трантель-ва на выдержку взяла?
Что сделалось с тобой, что ты не отвечаешь?»
— «Ах! дай мне отдохнуть, ты ничего не знаешь!
Я, право, вне себя, я чуть с ума не сшел:
Я нонче Петербург совсем другим нашел!
Я думал, что весь свет совсем переменился:
Вообрази— с долгом Н<арышки>н расплатился,
Не видно более педантов, дураков,
И даже поумнел 3<агряжск>ий, С<вистун>ов!
В несчастных рифмачах старинной нет отваги,
И милый наш Марин не пачкает бумаги,
А, в службу углубясь, трудится головой:
Как, заводивши взвод, во время крикнуть: стой!
Но больше я чему с восторгом удивлялся:
Ко<пь>ев, который так Ликургом притворялся,
Для счастья нашего законы нам писал,
Вдруг, к счастью нашему, писать их перестал,
Во всем счастливая явилась перемена.
Исчезло воровство, грабительство, измена,
Не видно более ни жалоб, ни обид,
Ну, словом, город взял совсем противный вид.
Природа красоту дала в удел уроду
И сам Л<ава>ль престал коситься на природу,
Б<агратио>на нос вершком короче стал,
И Д<иб>ич красотой людей перепугал,
Да я, который сам, с начала свово иска,
Носил с натяжкою названье человека,
Гляжуся, радуюсь, себя не узнаю:
Откуда красота, откуда рост, смотрю;
Что слово — то bon-mot, что взор — то страсть вселяю.
Дивлюся — как менять интриги успеваю!
Как вдруг, о гнев с небес! вдруг рок меня сразил:
Среди блаженных дней Андрюшка разбудил.
И все, что видел я, чем столько веселился, —
Всё видел я во сне, всего со сном лишился».
1802
* bon-mot - красота (фр)
|
К
оглавлению |
|
ГОЛОВА И НОГИ
Уставши бегать ежедневно
По лужам, по грязи, по жесткой мостовой,
Однажды Ноги очень гневно
Разговорились с Головой:
«Как мы несчастны, Боже мой,
Что век осуждены тебе повиноваться!
Днем, ночью, осенью, весной,
Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскаться
Туда, сюда, куда велишь;
И к этому ж еще, опутавши чулками,
Ботфортами да башмаками,
Ты нас, как ссылочных колодников, моришь
И, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами;
Еще же если б ты к Ногам
Была почтительней за труд их неизменный;
Так нет! когда тебя, с душою сопряженны,
Несем к торжественным богам,
Тогда лелеешь нас; но лишь домой вступили —
То Ноги, по твоим словам,
Как будто не ходили».
— «Молчать! — тут Голова сказала им,— молчать!»
Иль не страшит моя вас сила?
Бродяги! вам ли размышлять,
Когда мне место раз определила
Природа выше вас, то чтоб повелевать!
— «Ну, очень хорошо! пусть ты б повелевала,
По крайней мере нас повсюду б не совала,
А прихотям твоим несносно угождать!
Да между нами ведь признаться,
Коль нами право ты имеешь управлять,
То мы имеем тож все право спотыкаться;
И можем иногда, споткнувшись, — как же быть? —
Твое могущество об камень расшибить!»
Смысл этой басни всякий знает...
Но должно — цьц! — молчать: дурак — кто всё
болтает!
1803
|
К
оглавлению |
|
БЫЛЬ ИЛИ БАСНЯ, КАК КТО ХОЧЕТ
НАЗОВИ За правду колкую, за истину
святую,
За сих врагов царей, — деспот
Любимца осудил: главу его седую
Велел снести на эшафот.
Но сей пред смертию умел добиться
Пред грозного царя предстать —
Не с тем, чтоб плакать иль крушиться,
Но, если правды он боится,
Хотя бы басню рассказать.
Царь жаждет слов его —
философ не страшится
И твердым гласом говорит:
«Ребенок некогда сердился,
Увидя в зеркале свой безобразный вид;
Ну в зеркало стучать, и сердцем веселился,
Что мог он зеркало разбить.
Назавтра же, гуляя в поле,
В реке свой гнусный вид увидел он опять...
Как реку истребить? — нельзя, и поневоле
Он должен был в душе и стыд и срам питать!
Монарх! стыдись; ах! это сходство
Прилично ль для царя?
Я зеркало — разбей меня,
Река — твое потомство;
Ты в нем еще найдешь себя!»
Монарха речь сия так убедила,
Что он велел ему и жизнь, и волю дать;
Постойте, виноват — велел в Сибирь сослать,
А то бы эта быль на сказку походила.
1803 |
К
оглавлению |
|
БУРЦОВУ
ПРИЗЫВАНИЕ НА ПУНШ
Бурцов, ёра, забияка,
Собутыльник дорогой!
Ради бога и... аака
Посети домишко мой!
В нем нищих у порогу,
В нем нет зеркал, ваз картин,
И хозяин, слава богу,
Не великий господин.
Он — гусар, и не пускает
Мишурою пуль в глаза;
У него, брат, заменяет
Все диваны куль овса.
Нет курильниц, может статься,
Зато трубка с табаком;
Нет картин, да заменятся
Ташкой с царским вензелем!
Вместо зеркала сияет
Ясной сабли полоса:
Он по ней лишь поправляет
Два любезные уса.
А на место ваз прекрасных,
Беломраморных, больших,
На столе стоят ужасных
Пять стаканов пуншевых!
Он полны, уверяю,
В них сокрыт небесный жар.
Приезжай — я ожидаю, —
Докажи, что ты гусар.
1804 |
К
оглавлению |
|
БУРЦОВУ
В дымно поле, на биваке
У пылающих огней,
В благодетельном араке
Зрю спасителя людей.
Собирайся в круговую,
Православный весь причет!
Подавай лохань златую,
Где веселие живет!
Наливай обширны чаши
В шуме радостных речей,
Как писали предки наши
Среди копий и мечей.
Бурцов! Ты — гусар гусаров!
Ты — на ухарском коне
Жесточайший из угаров
И наездник на войне, —
Стукнем чашу с чашей дружно!
Нынче пить еще досужно;
Завтра трубы затрубят,
Завтра громы загремят.
Выпьем же и поклянемся,
что проклятью предаемся,
если мы когда-нибудь
Шаг уступим, побледнеем,
Пожалеем нашу грудь
И в несчастьи оробеем;
Если мы когда дадим
Левый бок на фланкировке,
Или лошадь осадим,
Или маленькой плутовке
Даром сердце подарим!
Пусть не сабельным ударом
Присечется жизнь моя!
Пусть я буду генералом,
Каких многих видел я!
Пусть среди кровавых боев
Буду бледен, боязлив,
А в собрании героев
Остр, отважен, говорлив!
Пусть мой ус, краса природы,
Черно-бурый в завитках,
Иссечется в юны годы
И исчезнет яко прах!
Пусть фортуна для досады,
К умножению всех бед,
Даст мне чин за ретирады
И Георья за совет!
Пусть... Но чу! — гулять не время!
К коням, брат, и ногу в стремя,
Саблю вон — и в сечу! Вот,
Пир иной нам бог дает,
Пир задорней, удалее,
И шумней, и веселее...
Ну-тка, кивер набекрень,
И — ура! Счастливый день!
1804 |
К
оглавлению |
|
ГУСАРСКИЙ ПИР
Ради бога трубку дай!
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
С закрученными усами!
Чтобы хором здесь гремел
Эскадрон гусар летучих,
Чтоб до неба возлетел
Я на их руках могучих;
Чтобы стены от ура
И тряслись и трепетали!...
Лучше б в поле закричали...
Но другие горло драли:
“И до нас придет пора!”
Бурцов, брат, что за раздолье!
Пунш жестокий!.. Хор гремит!
Бурцов! Пью твое здоровье?
Будь, гусар, век пьян и сыт!
Фланкируй, как фланкируешь,
В мирных днях не унывай
И в боях качай-валяй!
Жизнь летит: не осрамися,
Не проспи ее полет.
Пей, люби да веселися! —
Вот мой дружеский совет.
1804 |
К
оглавлению |
|
МУДРОСТЬ
Мы недавно от печали,
Лиза, я да Купидон,
По бокалу осушали
И просили Мудрость вон.
“Детушки, поберегитесь! —
Говорила Мудрость нам. —
Пить не должно; воздержитесь:
Этот сок опасен вам”.
“Бабушка! — сказал плутишка. —
Твой совет законом мне.
Я — послушливый мальчишка,
Но... вот капелька тебе, —
Выпей!” — Бабушка напрасно
Отговаривалась пить.
Как откажешь? Бог прекрасной
Так искусен говорить.
Выпила и нам треврдила
О воздержности в вине;
Еще выпив, попросила,
Что осталося на дне.
И старушка зашаталась,
Не нашедши больше слов;
Зашатавшись, спотыкалась,
Опираясь на Любовь.
1807 |
К
оглавлению |
|
* * *
Поведай подвиги усатого героя,
О муза, расскажи, какКульнев воевал,
Как он среди снегов в рубашке кочевал
И в финском колпаке являлся среди боя.
Пускай услышит свет
Причуды Кульнева и гром его побед.
Румяный Лвенгёльм на бой приготовлялся
И, завязав жабо, прическу поправлял.
Ниландский полк его на клячах выезжал,
За ним и корпус весь Клингспора пресмыкался;
О храбрые враги, куда стремитесь вы?
Отвага, говорят, ничто без головы.
Наш Кульнев до зари, как сокол, встрепенулся;
Он воинов своих ко слвае торопил:
“Вставайте, — говорит, — вставайте, я проснулся!
С охотниками в бой! Бог храбрости и сил!
По чарке, да на конь, без холи и затеев;
Чем ближе, тем видней, тем легче бить злодеев!” *
Всё вмиг воспрянуло, всё двинулось вперед...
О муза, рассказы, тожественный поход
.....................................................................
1808
* Приказ Кульнева накануне
нападения, которое было назначено за два часа до
рассвета. (примеч. Давыдова) |
К
оглавлению |
|
ГРАФУ П.А. СТРОГАНОВУ
За чекмень, подаренный им мне
во время войны 1810 года в Турции.
Блаженной памяти мой предок Чингисхан,
Грабитель, озорник с аршинными усами,
На ухарском коне, как вихрь перед громами,
В блестящем панцире влетал во вражий стан
И мощно рассекал татарскою рукою
Всё, что противилось могущему герою.
Почтенный пращур мой, такой же грубиян,
Как дедушка его, нахальный Чингисхан,
В чекмене легоньком, вреди мечей разящих,
Ордами управлял в полях, войной гремящих.
Я тем же племенем, как Чингисхан, горю;
Как пращур мой Батый, готов на бранну прю,
Но мне ль, любезный граф, в французском одеянье
Явиться в авангард, как франту на гулянье,
Завязывать жабо, прическу поправлять
И усачам себя Линдором показать.
Потомка бедного ты пожалей Батыя
И за чекмень прими его стихи дурные!
1810 |
К
оглавлению |